В новый год по восточному календарю вошел, лежа на кушетке у мануального терапевта, под китайскую музыку. Не так уж плохо. Плохо, что спина в последние месяцы расшалилась и пришлось разориться на лечение. Потом приехал домой на блины с красной икрой и семгой под бутылочку французского вина. Отмечали одновременно масленницу и год Красной Свиньи. Хрю-хрю, товарищи!

---

Воспоминания о прошлом.

Вчера говорили об армии, а ночью приснился госпиталь. Причем, приснился безо всякого негатива, хотя раньше те годы, когда по нескольку месяцев сидели без зарплаты, выполняя тяжелую как морально так и физически работу, всплывали только в кошмарах. Снился Санька. Тот самый, которому пулей разворотило челюсть и пол-черепа. Ему сделали уникальную операцию в отделении нейрохирургии, про нее даже в газете писали. У нас ему собирали по осколкам челюсть и выхаживали. Лежал он у нас долго, как родной стал. Я нарисовал его на память, я тогда многих рисовал на таких бумажках, которые формата А4, только тоньше, и дарил. А Саньке не подарил, себе оставил, до сих пор у мамы валяется. Сказал, что не стоит, у него ведь левая половина лица была на котлету похожа, я его рисовал в полупрофиль. Еще остался портрет одного офицера, не помню как зовут. Потом Санька выписался, а через пол-года умер. Об этом тоже было в газете. Приехал домой, сделали ему пластику лица, с девушкой начал встречаться, и вот. Кровоизлияние в мозг.

Когда я пришел в госпиталь, мне только что исполнилось 18, за спиной у меня была школа и два года медицинского колледжа. Годик поработал, и война в Чечне началась. Единственное, что тогда было плюсом - зарплату стали платить регулярнее, видно средств на военные нужды выделялось не в пример больше, чем в мирное время. Это была не работа, это была именно служба. С жесткой дисциплиной, субординацией, контролем. Ночью на моем попечении оставалось 20 особей мужеска пола и возраста хронического кретинизма, которых, помимо медицинских процедур, нужно было уложить по команде "отбой", поднять по команде "подъем", проследить, чтобы не ужрались, не наглотались таблеток, не свалили в самоволку. И вот, вхожу я, инфантильный цветуёчек осьмнадцати годков от роду утром в палату, прочищаю горло (а голос у меня, прямо скажем, не самый басистый ) и ору "подъем!" на три тона ниже обычного. Кто-то встает сразу, кто-то продолжает валяться, и тогда приходится сдергивать одеяло и пинать. Веселуха начинается. Среднестатистический портрет тогдашнего защитника Отечества выглядил примерно так: стриженное, заморенное, вечно голодное и сексуально озабоченное существо, у которого непременно гастрит, гнилые зубы, хронический фурункулез, грибок стопы, а зимой обязательно обморожение пальцев рук и ног. В тот отрезок времени, который между процедурами и отбоем, кто-то обязательно пристраивался ко мне пообщаться, так я услышал множество историй. Некоторые ребятки запомнились. Санька тот же, а еще нервный интеллигентный мальчик Игорь, у которого другу снесло пол-головы, и мозги ему на руки посыпались; первый парень на деревне Костя, который долго и обстоятельно повествовал, как выращивать коноплю и делать из нее разные интересные штуки ; Миша, солист балета, с детства ездивший на гастроли и бывавший даже в Париже; Олежек - тихий, себе на уме мальчик, с очень большими и очень честными глазами; а еще был парнишка из какой-то секты, имени не помню, все время с Библией таскался, с ним у меня состоялась дискуссия на религиозную тему, и оппонент был побит на двадцатой минуте по причине крайней своей неопытности. Были еще и другие, и при мне даже никто не матерился, вот что удивительно. Но в те дни, когда прилетал борт, было не до разговоров конечно. Несколько ночей запомнились особенно - раненых привозили так много, что приходилось ставить дополнительные кровати в палатах. Они были грязные до черноты, кое-как обмотанные пропитанными кровью бинтами. В одну такую ночь я под утро просто свалился на кушетку в коридоре, когда всех прооперировали, перевязали и уложили, накинул поверх халата кожанку и отрубился. Проснулся за час до подъема, без будильника, была у меня тогда такая особенность. И увидел, что из рукава моей куртки выползает таракан. К тараканам я не оч хорошо отношусь, если честно, но в тот раз я просто тупо глядел, как он выползает, не пытаясь стряхнуть и раздавить. А еще у нас в госпитале была самая лучшая в округе паталого-анатомическая лаборатория, где использовали уникальные методы для опознания неопознаваемых трупов. Вот к нам и везли. Везли, везли. Когда я читал официальные сводки об убитых в Чечне, то нервно смеялся - только в наш госпиталь привезли раза в два больше, а ведь он был не единственный.

Честно говоря, вспоминать обо всем этом не особо хотелось, но надо было, наверно. Пять лет все-таки, такой срок, что не вычеркнешь так просто из биографии.

---

Бабско-размышлительное.

Хочется к весне покраситься в другой цвет. Вопрос только - в какой. Блондин из меня получается довольно-таки уродливый, однократный юношеский опыт это наглядно продемонстрировал. Брюнетом я буду более чем слегка походить на лицо нерусской национальности, проблем с ментами не оберешься, а рыжим я буду похож на то же самое лицо нерусской национальности, только крашенное. Легче вообще не краситься, но хочется. Оптимальным вариантом было бы остаться шатеном, только более светлым. Не факт, что получится, ибо соединение таких двух предметов как "краска" и "волосы" может привести к совершенно неожиданному результату, Киса Воробьянинов испытал это на собственной шкуре. Короче - вся надежда на парикмахера.

---

Вечер дня Св. Валентина был проведен в компании с Шушпаном, бархатисто-бордовой розой и шампанским с ананасами. Если б сегодня еще горло не болело и на работе не доставали, все было бы совсем неплохо.

---

В честь дня св. Валентина. Пиарю.

Ссылку на сей шедевр я уже выкладывал как-то, но это было давно, и с тех пор ПЧей у меня прибавилось, так что...

Уважаемые ПЧи, о любви написано множество книг, стихов и пьес, снято масса фильмов. Но если вы прочтете ЭТО:http://gondola.zamok.net/008/08gor.html , то совершенно точно узнаете абсолютно все о любви и влюбленных.

---

Сегодня ездил в банк с шефом на его тачке. Хоть Москву поглядел из окна, а то все под землей езжу, да в электричках. Москва, медленно засыпаемая снегом - это зрелище, способное вогнать человека в легкую медитацию. Судя по всему, годовая норма снега выпадет в феврале. Пиздец, граждане, ибо как на работу добираться-то?

---

Очередной кусок фика по "Наруто". Рейтинг тот же.

***

Распахнутую настежь дверь теребит ветер, и она монотонно скрипит на плохо смазанных петлях, бесстыдно обнажая внутренность полуразрушенного дома – пустую, холодную, темную. Ирука ощущает пощипывание под опущенными веками и несколькими торопливыми глотками загоняет слезы внутрь. Ему повезло, так все говорят. Он выжил, чтобы помнить. Помнить, как светилось, подмигивая ему, окошко; как мать, выйдя за порог, звала его ужинать. Как он с разбегу запрыгивал на широкую отцовскую спину, а отец притворно ворчал, что такую тушку теперь только на прицепе возить. Он будет помнить, но память в большинстве случаев подернута холодом, она не приносит утешения, скорее наоборот. Дверь скрипит все так же монотонно, время от времени ударяясь о косяк с глухим стуком, и Ирука вдруг понимает, что все, что он видит – Коноха, родительский дом – все это ему снится. А значит, пора просыпаться. Просыпаться почему-то не хочется, но сознание возвращается само собой, помимо его воли, потому что больно. Очень больно. Сначала боль кажется тупой, тягучей, масляно растекшейся по всему телу, затем она локализуется в нескольких местах, становится острой и пульсирующей. Ирука понимает, что болит левое плечо и спина, что он почти не ощущает рук, стянутых сзади тонкой бечевкой, зато очень хорошо ощущает пересохшее, воспаленное горло и разбитые губы. Пытается открыть глаза; ресницы отчего-то мокрые и слипшиеся. Он смаргивает, и два расплывчатых пятна света превращаются в масляную лампу, подвешенную под потолком. Снаружи темнота и ветер; доски старенькой бревенчатой хижины почти не защищают от сквозняков, и лампа раскачивается из стороны в сторону, словно корабельный фонарь под потолком каюты, а большой ночной мотылек кружит вокруг источника тепла и света, время от времени слепо ударяясь о стекло.

Следом за сознанием возвращается память. Ирука прокручивает в голове события, безусловным следствием коих и явилось его нынешнее положение. Он вспоминает, как, избежав первой атаки, он замер в нерешительности, поскольку убийца прикрылся девочкой. Но его замешательство длилось недолго – демонстративно уронив сюрикены в траву, он вытянул вперед руки, показывая, что теперь безоружен, и одновременно, выполнив технику обмена телами, зашел противнику в тыл, молниеносно атаковал, стремясь в первую очередь не нанести смертельный удар, а отделить убийцу от Йоко. План удался, но как только кунай Ируки вонзился в шею врага, тот истаял облаком чакры, растворился, оставив пустой, продырявленный балахон с широкими рукавами. Вот тогда-то Ирука понял, насколько он ошибался и насколько глупо себя повел, ринувшись в бой, даже не предупредив Какаши. «Теневой клон… Но как…?». Он успел лишь схватить Йоко в охапку и заслонить собой, прежде чем их накрыл дождь из сюрикенов. Дальнейшее вспоминалось смутно, сквозь пелену боли – как он крикнул Йоко, чтобы она бежала в лес и пряталась, как девочка, к счастью послушалась, как он прикрывал ее, отражая атаку за атакой, пока тело и разум еще хоть как-то повиновались его воле…

Ощущение чужого присутствия возникает как-то сразу, словно человек появился из воздуха. Убийца склоняется над пленником, берет за подбородок твердыми пальцами, поворачивает голову к свету, приподнимает правое веко.

- Ну, хватит валять дурака, Ирука-чан, оставь эти трюки для первогодков!

Ируке на миг кажется, что он так и не проснулся, ибо этот голос мог принадлежать лишь одному человеку, и человек этот был давно мертв. Он все же фокусирует взгляд на лице врага, зрачки его расширяются, он замирает, забыв дышать.

- Санада-сэнсей!

- Узнал-таки, – убийца садится рядом, скрестив ноги, добродушно улыбается. Он ничуть не похож на старика – на вид ему едва за пятьдесят, он жилист и крепок, его спутанная грива волос, как и недельная щетина на подбородке, обильно тронуты сединой, - узнал своего старого учителя!…



…Ирука лежит на спине, тяжело дыша; солнце зависло над ним размытым желтым пятном, оно обжигает, и соленые струйки пота стекают по лицу, разъедая ссадину на левой скуле. Он поднимается, пошатываясь, вновь кидается в драку, слизнув кровь, обильно струящуюся из разбитого носа. Чертов Байо, кажется, он совсем не устал, и не удивительно – он старше на два года, и его считают настоящим гением тайдзютцу. Ирука напролом рвется в атаку; его противник гнусно ухмыляется, легко ускользая от ударов, несильно бьет под коленку, заставляя его в очередной растянуться ничком, проехав пару метров животом по острой гальке.

- Ну что, хватит с тебя? - голос Байо доносится словно бы откуда-то издалека, прорываясь сквозь непрерывный шум в ушах, - если я продолжу, твои родители, того и гляди, не пустят тебя сегодня домой – они тебя просто не узнают!

Байо ржет, восхищаясь собственным остроумием, а Ирука пользуется минутной передышкой, чтобы собраться с силами. Он поднимается - сперва на четвереньки, затем на ноги; Байо замолкает, будто подавившись собственным смехом, глядит сузившимися глазами с тупым недоумением на лице. Ирука атакует. Он знает, что атака последняя, потому что после нее он просто упадет и умрет. Но никогда не сдастся. Никогда. Приблизиться к Байо на расстояние удара он не успевает – какая-то неведомая сила вздергивает его за шиворот, наподобие шкодливого котенка, и подошвы его сандалий отрываются от земли. Ошеломленный и слегка оглушенный, Ирука беспомощно болтает ногами; повернув голову он видит Байо точно в таком же положении, и мгновенно исполняется безграничным уважением к человеку, для которого нет принципиальной разницы между семилетним и девятилетним учеником Академии ниндзя.

- Так-так, насколько я могу судить – это мало похоже на тренировку!

Голос у человека низкий и звучный; Ирука силится разглядеть его лицо, но солнце слепит глаза.

- А вам-то что, вы разве учитель? – Байо очень хочется, чтобы его тон звучал дерзко и самоуверенно, но в его положении это плохо получается, а слабая попытка вырваться приводит лишь к тому, что он беспомощно трепыхается, суча ногами.

- С сегодняшнего дня – да.

Драчунов ставят на землю; коленки у Ируки предательски подгибаются, но, усилием воли, он удерживается на ногах. С минуту разглядывает шиноби, что остановил драку, приоткрыв от усердия рот. Потом решается на вопрос.

- А разве джуунины преподают в Академии?

Тот подмигивает Ируке левым глазом, улыбается добродушно. Высокий, жилистый, как большинство шиноби, со слегка всклокоченной гривой пегих волос, собранных сзади в хвост.

- Бывает, хоть и редко. Все бывает.

Обрадованный результатом, Ирука решает до конца прояснить ситуацию.

- А… Как вас зовут?

- Санада Коичи. Можете начинать называть меня Санада-сэнсей, ибо с завтрашнего дня я всерьез вами займусь…!



…Воспоминания рвутся, рассыпаются ворохом старых фотографий, где маленький Ирука и живые родители; Ирука вздрагивает, поднимает глаза. Глядит упор, не веря, не понимая. Долго глядит, минуты две. Пытается что-то сказать, но губы распухли и не слушаются. Выдавливает из себя сиплым шепотом.

- Почему?!

Добродушная усмешка Санады-сэнсея гаснет, резко очерченные губы подергиваются, а свет масляной лампы слабо пульсирует в расширившихся зрачках. Он говорит, и речь его звучит рвано и быстро, словно обгоняя мысли.

- Да, да, да… Ты не поймешь, ни за что не поймешь, знаешь ли ты это?! Я бы попытался, но никто не поймет, и это будет продолжаться, будет продолжаться бесконечно…!

- Что будет продолжаться?! Убийства?! - Ируке кажется, что он почти кричит, тогда как, на самом деле, его голос звучит слабо и сипло.

- Нет! – ладони Санады-сэнсея судорожно зажимают уши, - Не убийства! Я не убийца! Я не виноват, я не просился туда, в ту деревню! Я не хотел… Я не хотел, чтобы они залезли ко мне в голову и плакали, плакали… Они не замолкают, понимаешь? – он глядит на Ируку слезящимися глазами, и внутри этих глаз пусто и мертво, будто в древнем склепе, - не замолкают…

Санада-сэнсей постукивает себя пальцем по виску, странно улыбаясь, и этот жест, и выражение его лица кажутся Ируке до боли знакомыми, нужно только вспомнить…



-…ох, сэнсей, идемте домой уж! – Ирука обхватывает своего спутника за талию, пристраивая его левую руку у себя на плече, и с опаской прикидывает, сможет ли он, в случае чего, дотащить Санаду-сэнсея до дома. Ему почти одиннадцать, и за последнее лето он изрядно подрос и окреп, но еще вряд ли способен нести на себе взрослого мужчину, даже с помощью чакры.

- Ирука-чан, ты хороший парень…,ох…, - учитель останавливается и сгибается пополам, словно собираясь блевать. Ирука глядит на него со смесью тревоги и изумления – Санада-сэнсей, конечно же, всегда любил пропустить чашку-другую сакэ, но в таком состоянии он видел любимого учителя впервые, - …хороший парень, - учитель распрямляется, слегка пошатываясь, и опирается на плечо Ируки. – Да…Поэтому я тебе расскажу кое-что.

Он рывком разворачивает Ируку лицом к себе, садится рядом на корточки, дыша перегаром. Его лицо так близко, что видны расширенные кожные поры на носу и красноватые пятна под жесткой щетиной.

- Мы как-то спасали детей, понимаешь… Пятеро детишек, совсем еще мелюзга, заложники… Вели их через лес, а за нами по пятам целая свора. А дети не могут тихо, понимаешь! Нет, ты скажи – ты понимаешь? – Ирука кивает, цепенея под стальной хваткой, сжавшей его плечо и почти гипнотическим, болезненным взглядом темных, влажных глаз. – Вот…Нас окружили, было ясно – не вырваться, тем более с мелкими. Ну мы их… А что делать-то было, а?! Полегли бы все вместе, да и все… И мы, и они… Понимаешь?! – Ирука испуганно кивает, - Ну вот…, - Санада-сэнсей, чужой, незнакомый, отводит глаза, пьяно икает. Смеется, стучит пальцем по виску, - … теперь они все там. Кричат, плачут. Просят не убивать. А может, если я тебя убью, они замолчат, а? Ирука-чан? Скажешь им, что я не виноват, что выхода другого не было! Скажешь, а? Ты же хороший парень…

Пальцы, сомкнувшиеся на горле Ируки, вяло разжимаются. Продолжая смеяться, Санада-сэнсей валится лицом вниз, а Ирука стоит, словно окаменев, не делая попытки его подхватить. Потом разворачивается и бежит. Бежит так, словно за ним гонятся все монстры из детских сказок, что читала ему мать, когда он был маленьким. На следующее утро ему стыдно, но Санада-сэнсей, кажется, ничего не помнит, он такой же, как всегда. Подумаешь, перебрал сакэ, с кем не бывает…



Ирука на мгновение прикрывает глаза; под опущенными веками маячат какие-то серые хлопья. Он думает о том, насколько все безнадежно плохо. Он абсолютно беспомощен – руки стянуты намертво, в голове муть от потери крови, чакра на нуле. Он во власти безумца, и Какаши не сможет быстро его разыскать, а когда разыщет, он, по всей видимости, будет уже мертв. Его неожиданно грубо встряхивают; голова болтается как маятник, тошнота душным комом подкатывает к горлу.

- Ирука-ча-а-ан, не надейся от меня сбежать! – Санада-сэнсей подмигивает ему, как ни в чем не бывало, на его лице вновь добродушная улыбка.

- Вы меня убьете? – он слышит свой голос – чужой, равнодушный. Далекий, словно все, происходящее здесь, его не касается.

- Не сейчас, Ирука-чан, не сейчас! – шепот в самое ухо, - Ты ведь не один пришел за мной.

Реальность накатывает снежным комом; Ирука ощутимо вздрагивает, распахнув глаза, сердце колотится толчками, где-то у самого горла.

- Твой напарник…, - несвежее дыхание, прикосновение губ к щеке, - Шаринган Какаши, так его прозвали. Гений. По мне, все эти гении – выскочки. Процветание деревне принесли не они, а простые шиноби, своим потом и кровью. Мне нужно знать ход его мыслей. Я смогу его одолеть, а ты мне поможешь, а, Ирука-ча-а-ан? Ты ведь хороший парень!

- Да пошел ты…, - Ирука выплевывает ругательство, и тут же захлебывается болью. Где-то в глубине мутного сознания он тупо ненавидит свое тело, трепещущее и страдающее.

- Боль – это примитивно, - голос уже не рядом, откуда-то издалека, - это устарело. Кроме того, у меня мало времени…



***

---

Америка - иллюзии и маразмы. Размышлительное.

Я в Америке никогда не был, хотя пересмотрел столько американских фильмов, что как будто бы и был. Особенно мне нравились полицейские сериалы с динамичным сюжетом и обаятельными персонажами. В принципе, если судить по рассказам наших бывших соотечественников, живущих там, то реальная жизнь от кино не особо и отличается - там есть плохие и хорошие полицейские, хитрожопые адвокаты с хорошо подвешанными языками, коррумпированные чиновники, тонны хот-догов и гамбургеров, Лас-Вегас, Голливуд, обвешанные золотом негры-рэпперы на дорогущих тачках и еще много всего. Разве что персонажи реальной жизни отличаются от актеров более обширными габаритами и внешними данными, ибо всех стройных и красивых там уже переснимали в кино. А еще в Америке есть маразмы. Например, если мужчина уступит женщине место в метро, или как-то не так на нее посмотрит, то она может подать на него в суд за домогательства. А еще негров нельзя называть неграми, а нужно называть обязательно "афроамериканцами". Это чисто американские маразмы. А вот пример чисто российских - одной бабке по ошибке выплачивали две пенсии, хотя это было незаконно. Она вроде бы не знала, впрочем, это не суть важно, ибо во-первых ошибку допустил пенсионный фонд, а не она, а во-вторых - совокупная сумма двух пенсий составляла 4000 рублей. Когда ошибка всплыла, бабку обозвали в пенсионном фонде всякими нехорошими словами, типа "воровка" и "мошенница", и начали высчитывать из ее пенсии по 600 рублей ежемесячно, благодаря чему ее доход теперь ниже прожиточного минимума. Или с этими выплатами на второго ребенка. Закон вступил в действие только в отношении тех детей, которые родились позже 1-ого января 2007 года, и многие беременные женщины искусственно задерживали роды, только чтобы успеть, а когда не удавалось - бились в истерике, ибо их дети, получается, государству не нужны, раз они родились на час раньше. Великая Россия, как обычно, воюет со старухами и младенцами .

Так вот, к чему это я. Это я к тому, что патриотизм американцев мне ясен и понятен, а вот патриотизм некоторых русских не очень. И, кстати, этих некоторых не так уж много.

---

Про гостей, жратву и бытовуху.

Вчера нас навестил Мыр. И я безумно рад, что он, наконец, созрел приехать к нам в гости. Посидели душевно, с едой, пивом, клипами, беседой обо всем. Готовил лобио (закреплял новогодний опыт) и отбивные. Мыр привез нам фильмы, сериал "Сентинель" (о, как я мечтал! ) и клипы со Слэшкона, я в ауте.

Сегодня я один, отправил Шушпана встречать маму. Сижу, жду. Смотрю "Сентинель", балдею. Хоть ожидаемой темы любви двух напарников-полицейских там пока и в помине нет, нормальные себе сериальчик, как "Полиция Майями", или "Нэш Бриджест". Но я нежно люблю такие сериалы, они "строить и жить помогают" (с).

---

Офигел от себя самого, граждане...

Еду в маршрутке на одном из передних сидений, а рядом уселась пьянючая девица и всю дорогу то гнуснейшим голосом выясняла по сотовому отношения с матерью своего ёбаря, то крутила на полной громкости все мелодии звонков своего мобильного, то пьяно икала, короче - раздраконила меня за время пути изрядно. Нет, я конечно встречал много всяких выебков в общественных местах, но в первый раз у меня настолько зачесались руки. Я понял, что сейчас дам ей в рыло, и хорошо, что уже была моя остановка, но эта тварь еще и отказалась выйти, чтобы меня выпустить, пришлось буквально перелезать через нее, с удовольствием потоптавшись по ее ногам. Дело конечно же не в ней. Я просто понял, что несмотря на то, что не дрался уже лет 20, вполне могу это сделать, у меня как бы моторика сохранилась - встать боком, размахнуться, расчетливо ударить. Не знаю, что было бы, будь на ее месте здоровый мужик, но, кстати, здоровые мужики в общественных местах меня почти никогда не бесят, просто они так себя не ведут.

Вывод - (замуж, Грейнджер, срочно замуж!(с) ) - срочно на айкидо, просто срочно. Выплескивать негативную энергию и переправлять ее в полезное русло.

---

Хочу выразить благодарность несравненной Darth Valerie за возможность посмотреть фильм "Хикару Гэндзи". И надеюсь на продолжение банкета в виде сериала "Ёсицунэ".

Про фильм. Начнем с того, что художественных фильмов про эпоху Хэйан совсем немного. Точнее, не знаю, сколько там их снимают японцы, но до нас дошел всего один "Онмедзи". "Дошел" то бишь был издан на ДВД, а "Онмедзи-2" был кем-то где-то выкачан и пошел по рукам. Но даже если бы их было больше, вряд ли среди них нашлось что-то более красивое, чем "Хикару Гэндзи". Видеоряд буквально уносит, почти каждый кадр можно капсить, распечатывать и вешать на стену. Сюжет: про любовь. Писательница пишет роман о прекрасном принце (ага, тогда тоже были писательницы женских романов ), воспитывает девочку, предназначенную в жены императору, переживает, чувствует. Два сюжета - про писательницу и про принца идут параллельно. Динамика: никакая - сидеть перед экраном и медитировать, благо под такой видеоряд медитируется просто отлично. Персонажи: принц красив как японская фарфоровая статуэтка, слащав, но мил. Писательница мудра как Оракул и конечно же несчастна. Остальные персонажи большую часть времени влюбляются в принца и плачут.

Я бы не стал сравнивать этот фильм с "Онмедзи", это совсем из другой оперы. В "Онмедзи" таки-и-ие персонажи! Сэймей+Хиромаса=наше все. (ах, Сэймей-доно, рожа твоя хитрая!). Пол-царства за третьего "Онмедзи" (которого по слухам сняли-таки). Угу, а вторые пол-царства за мангу "Онмедзи", которая, по слухам (!) слегонца яойная. А теперь, подарите мне кто-нибудь царство.



Кстати, я ж в Москве! А значит, не пропущу Хэйан-кё!

---

Самокопательное. Проматывать.

Вся проблема в том, что между мной и сержантом Сагарой слишком много общего, даже больше, чем я предполагал. Моя проблема это проблема человека, совершенно не вписывающегося в окружающий мир. Я слишком привык к миру, который пытается меня убить, и назло которому нужно выживать. Я слишком привык к миру, где голодно и холодно, где присутствуют покалеченные люди с поехавшей крышей, где каждое утро в серые металлические ворота въезжает грузовик с табличкой на лобовом стекле - "груз-200", где посреди полутемного коридора приемного отделения лежат собранные по кускам человеческие тела, упакованные в брезент. И, так, или иначе, словно бы висят в воздухе слова - "Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ НЕ ЖИЛ". И когда я вступаю в дискуссию, когда я высказываю свое мнение, я не беспристрастен, я меряю все этими мерками. Тупо. Уйти что ли нахуй из дневников? Тут же в основном нормальные люди тусуются.

---

Честное слово...

Меня с самого раннего детства преследовала мысль, что для осуществления всех моих самых сокровенных желаний мне стоит лишь шевельнуть пальцем. Но как именно шевельнуть - я до сих пор не понимаю. Это все равно, что тебе снится, что ты летаешь, но, проснувшись, ты не можешь вспомнить - как именно у тебя это получалось. Может, в прошлой жизни я был Богом, за какие-то прегрешения вселенным в слабое человеческое тело (которое даже не 90/60/90 вовсе)? Плюс изначальное отсутствие базиса, то бишь никакой помощи от семьи, все сам, своими силами. Но присутствие любви. Сперва материнской, после супружеской. Что бы это могло быть?

---

По просьбам тех, кто запутался в частях моего фика по "Наруто", выкладываю ссылки по порядку:

Кусок №1:http://www.diary.ru/~Schnizel/?comm...postid=19938695

Кусок №2:http://www.diary.ru/~Schnizel/?comm...postid=20226860

Кусок №3: http://www.diary.ru/~Schnizel/?comm...postid=21367508

Кусок №4: http://www.diary.ru/~Schnizel/?comm...postid=21911983

Кусок №5:http://www.diary.ru/~Schnizel/?comm...postid=23075115



Пока все.

---

Про мечты.

Я мечтаю о том, что мне, например, хочется сменить имидж. Чтобы мне хотелось сменить имидж - одеть, там, что-то свеженькое и необычное, пробить в ухе еще пару дырок, покрасить волосы в другой цвет. Чтобы Шушпан очень удивился. Потому что в нашей жизни не было бы других проблем, помимо смены имиджа, да и тот не проблема, просто хочется.

---

Февраль - самый долгий, самый тяжелый, самый выматывающий месяц в году. В марте легче уже от того, что весна наступила де юро, хотя де факто ее еще не видно. Где-то к апрелю ощущаешь себя бледной глистой, вылезшей на солнышко, греешься, впитываешь ультрафиолет. В мае начинаешь усиленно жрать витамины и к июлю ты уже более-менее похож на живого человека. А потом все заново.

На выходных не хотелось двигаться - хотелось лежать и чесать пузо. Лежали, чесали. Прошлые выходные были наполнены встречами, расставаниями, Аниматриксом, впечатлениями и эмоциями, я наверно просто устал. В субботу написал кусок фика (ма-а-ало, ленивая я жопа!), в воскресенье посмотрел первые три серии "Сенен Онмедзи", кавайнейшая вещица, чем-то напоминает "Тактикс", но нравится больше.

---

продолжение фика по "Наруто"

Название: "Повесть про конохского Потрошителя"

Рейтинг: не выше PG-13, увы.



***

Геноске-сан, что проработал в центральном архиве трех селений почти пол века, Копирующему определенно нравится. Возможно тем, что старик единственный из местных, кого не напрягает присутствие шиноби. Он не вздрагивает при его появлении, не теряет дар речи, не ведет себя ни подобострастно, ни враждебно. А еще, глядя на старика, Какаши почему-то вспоминает Сарутоби. Глаза у Геноске-сана и Третьего одинаковые, хотя более непохожих друг на друга глаз невозможно придумать, но это почему-то не кажется странным. Глаза у Третьего были темные, живые, проницательные, а у Геноске-сана они светлые, словно бы выцветшие, с алыми прожилками сосудов. Но они оба глядят на Копирующего с одинаковым выражением, вот в чем дело. Глядят будто бы сквозь его маску, с бесконечным терпением, пониманием и приятием.

Времени у Копирующего в обрез, но он не торопит старика, медленно расхаживающего между стеллажами, поглядывая на корешки переплетов сквозь небольшие круглые очки с треснувшим правым стеклом. Мысль о том, что их с Ирукой противник не просто человек посетила его в тот момент, когда Паккун и остальные псы не сумели разыскать пропавшую девочку. Сбить обычных ищеек со следа может вода, ложный след, разнообразные химические вещества, отбивающие нюх у собаки. Но для того, чтобы обмануть тренированных нин-догов, нужно быть шиноби, причем опытным шиноби. Оставалось выяснить – как мог шиноби очутиться в Долине, а главное – как он сумел так ловко замаскироваться, что не вызвал подозрение у гражданских? В любом случае, искать следовало среди тех, кто не был рожден ни в одном из трех селений, а появился извне.

- Вот то, что вы просили, Хатаке-сан.

Какаши открывает на середине лежащую перед ним толстенную конторскую книгу, одну из тех, которыми в больших городах уже давно никто не пользуется, сдувает пыль, накопившуюся между страниц, и его бровь сама собой ползет вверх, изогнувшись наподобие вопросительного знака.

- Но… здесь же пусто!

- Не совсем, - Геноске-сан перелистывает страницы, переходя к самому началу монументального тома, - дело в том, что весь список уместился на одном листе.

- Вот как…, - Какаши бегло просматривает список, - всего лишь четырнадцать человек, странно.

- Ничего странного, - старик придвигает к столу второй табурет, присаживается рядом, - за все годы существования трех селений, мало кто изъявлял желание переселиться к нам извне, здесь живут, в основном, потомки тех, кто спустился в Долину два века назад, да и то – молодежь стремится в большие города, старики умирают, так что количество жителей уменьшается год от года. У нас редко появляются чужаки, ибо есть места, где почва куда более плодородна, а блага цивилизации куда ближе.

- Ясно. Что ж, это не займет много времени.

- Можете находиться здесь столько, сколько нужно, я буду только рад. По правде сказать, сюда почти никто не наведывается, и я временами ощущаю, что разучился говорить. Ну, не стану вам мешать, - торопливо произносит Геноске-сан, заметив, что его гость уже углубился в книгу. Старик удаляется, шаркающей походкой, и Копирующий остается в полном одиночестве и тишине, что нынче как нельзя более кстати.

Его палец медленно скользит по строчкам; он слегка шевелит губами и досадливо морщится – вычитка и анализ данных, скорее, по части Ируки, а ему не особенно часто приходится заниматься подобный работой.

«Комура Такеа, кузнец, 42 года…., Хирота Шинджи, владелец бакалейной лавки, 61 год…., Казама Мотоки, парикмахер, 48 лет…..». Сосредоточенность дается ему нынче с трудом, сознание, путаясь, упорно возвращается к утреннему разговору с Ирукой, и Какаши, уже в который раз, дает себе мысленного пинка за то, что смешал воедино работу и личную жизнь. Нет, эта миссия явно не для Ируки. Ируке было бы куда легче в окружении реальных врагов, когда на карту поставлена только его жизнь, а не жизни детей. С другой стороны – они на миссии. Миссия может быть опасной, может быть смертельно опасной, может быть чертовски скучной и выматывающей, может быть неприятной и мучительной, или легкой как утренняя прогулка. Так почему же его постоянно обуревает подсознательное желание уберечь Ируку от всех опасностей и неприятностей? Это абсолютно неправильно. И никто не мог предположить, что все так обернется…

Взгляд Копирующего вдруг упирается в одну из строчек. «Ханабэ Кано, школьный смотритель, 82 года….». ШКОЛЬНЫЙ. Ирука не упоминал его ни разу, хотя они вместе не единожды рассматривали список тех, кто работал с детьми. Почему бы? С другой стороны, 82 года… Это если ему на самом деле восемьдесят два.

- Геноске-сан, - зовет Какаши, зная, что старик неподалеку.

Тот появляется незамедлительно, держась за поясницу, опускается на табурет, с явной готовностью продолжить разговор на любые темы.

- Геноске-сан, этот человек вам знаком?

- Ханабэ… Нет, к сожалению. Вернее, я видел его пару раз, вот и все. Кстати, вряд ли вы найдете в трех селениях хоть одного человека, который знал бы Ханабэ Кано. Несколько лет назад его нашли охотники в лесу, он был невменяем, напуган, лопотал что-то непонятное. Старика привели в селение, накормили, дали одежду. Так он и прижился. Ему определили работу по силам, поселили в пустующем домике недалеко от школы, но, кажется, разум еще не до конца вернулся к нему – он всех сторонится и ни с кем не заговаривает, при этом он безобиден как ребенок…

- Спасибо, Геноске-сан, - Копирующий порывисто поднимается на ноги, от чего выражение лица старика становится слегка обескураженным и огорченным, - вы мне очень помогли, спасибо!

«Боги, какой же я идиот! – Какаши почти бежит к выходу, лавируя между стеллажами, - если бы я с самого начала был способен хотя бы предположить нечто подобное …!». На ходу он лезет за передатчиком, набирает код, потом еще раз. Оказавшись снаружи, Копирующий сперва растерянно замирает, затем, нехорошо выругавшись, прячет обратно в карман каменно молчащий передатчик. Мозг работает четко и ясно, обрабатывая информацию за доли секунды, строя предположения и версии. А сердце замирает от страха и тревоги, колотится, волнами разгоняя по жилам адреналин. Сердце шиноби – сердце человека, оно слабое, его нельзя слушать, не сейчас, только не сейчас…

Какаши бежит на предельной скорости. Под ногами сначала были черепичные и соломенные крыши домов; теперь утесы, камни и ветви деревьев. Паккун появляется откуда-то сбоку, вынырнув из ветвей.

- Что еще стряслось?

- Ирука пропал.

- Нам заняться его поисками?

- Не надо, я пока сам справлюсь. Вы продолжайте искать девочку. Не ориентируйтесь на ее запах, это бесполезно. Ищите место, где все запахи смешиваются, либо пропадают, это похоже на слепое пятно, когда глаз не в состоянии зафиксировать некий участок панорамы.

- Ясно, будет сделано.

Пес исчезает, а Копирующий продолжает двигаться вперед, не снижая скорости – до здания школы уже совсем недалеко.

Широкие, длинные коридоры наполнены пустотой и тишиной, хранящей отголоски множества детских голосов и топота ног; лишь в одной аудитории, по видимости, идет урок. Какаши толкает дверь учительской; полнотелая, с высокой прической директриса ощутимо вздрагивает, углядев на пороге его фигуру, нервно поправляет сползшие на кончик носа очки.

- Мне нужен Умино-сэнсей, - произносит Какаши, прежде чем женщина успевает открыть рот.

Пухлощекое лицо директрисы заметно вытягивается, выщипанные тонкие брови вздергиваются кверху.

- Мне бы он тоже не помешал, - отвечает она слегка взвинченным тоном, - мы не можем разыскать его вот уже несколько часов, после большой перемены он самовольно оставил класс и исчез непонятно куда. Если вы его встретите, то передайте ему, что его ждет выговор!

- Непременно передам.

Школьный двор тоже почти пуст, лишь двое первогодков с упоением гоняют мяч, пользуясь отсутствием старших.

- Эй, ребятки! – окликает их Копирующий, - Подойдите-ка сюда.

Пацаны замирают на пару секунд, видно раздумывая – подойти, или дать деру. Потом все же приближаются – неохотно, заплетая ногу за ногу, но глядят скорее с любопытством, нежели со страхом. Какаши опускается на корточки, манит их пальцем, заставляя подойти поближе.

- Мне нужна ваша помощь. Поможете?

Мальчишки кивают, слегка обалдевая от собственной значимости и того факта, что шиноби, о котором только и разговоров во всех трех селениях, просит их помощи.

- Я должен разыскать Ируку-сэнсея. Когда вы видели его в последний раз?

- Ну-у, - розовощекий крепыш сосредоточенно теребит нижнюю губу, напрягая память, - кажется, была большая перемена…

- Точно, - подхватывает его тощий и голенастый приятель, - он сидел на ступеньках, а мы играли в футбол. А потом к нему подошел какой-то пацан, что-то ему передал, я точно видел! А потом Ирука-сэнсей вскочил и куда-то побежал.

- А что за пацан? – единственный глаз Какаши суживается, превратившись в щелку, - Как его зовут?

Мальчишки недоуменно переглядываются.

- Ну… мы не знаем. Какой-то незнакомый.

- Как же так? Вы ведь знаете все детей в школе, если не по имени, то хотя бы в лицо.

- Ну да, - тощий задумчиво чешет затылок, осознавая некий факт, неподвластный разумению, - мы всех знаем, но этот точно не из нашей школы!

- Ясненько, - Копирующий поднимается на ноги. – А в какую сторону ушел Ирука-сэнсей?

- Во-о-н туда! – мальчишка указывает в сторону леса, что с северной стороны начинается прямо за школьным забором.

- Спасибо, ребятки.

Мальчишки провожают его глазами, возбужденно переговариваясь, пока он не исчезает из виду.



Место, где нашли тело Масато Кикё вызывает ощущение дурного дежа-вю. Паккун сосредоточенно снует вокруг, обнюхивая каждую пядь земли, каждый древесный корень. По большому счету, его помощь уже не нужна Копирующему – он явственно ощущает недавнее присутствие Ируки на этом проклятом Богами клочке земли, видит срубленную ножом ветку, две характерные зазубрины на древесном стволе, примятую в нескольких местах траву и пятна крови. Паккун останавливается, раздумчиво глядит на него секунду. Потом шумно вздыхает и говорит то, что Какаши знает и без него, добавляя детали, не замеченные глазом и прочими органами чувств человека, даже если этот человек шиноби, джуунин с большим опытом. Какаши слушает с непроницаемым видом, периодически кивая головой. Кажется, он не до конца верит. Он не верит, что Ирука мертв – если бы та, еще пока тонкая нить, протянутая между ними, оборвалась, он бы почувствовал. Ирука жив. А значит, его можно отыскать. Паккун вдруг прерывается на полуслове, обернувшись. Какаши мгновенно приходит в состояние полной боевой готовности; сдернув повязку с Шарингана, он напряженно вглядывается в гущу ветвей, улавливая малейшее шевеление. Потом срывается с места и в несколько шагов преодолевает пространство, отделяющее его от цели. Там, в дупле рассохшегося дерева, видится биение пульса, слышится тихий вздох и всхлипывания. Девочка в цветастом испачканном платье из дешевого ситца скорчилась, прикрыв голову руками, сжалась в комок. Живая.



***



ссылки на предыдущие главы:



http://www.diary.ru/~Schnizel/?comm...postid=21367508

http://www.diary.ru/~Schnizel/?comm...postid=21911983

@темы: Чукча как писатель

---

Еще чуток про Аниматрикс.

На второй ТАНИБАТЕ я ощущал некий дискомфорт, оттого, что вот идет фест, а я сижу в зале, ничего не делаю. На первой я носился как электровеник между кулисами и залом, пытаясь успеть все - выступить, посмотреть, пофоткать и исхитриться посетить туалет во время перерыва. Нынче же я свыкся с ролью зрителя - сидел себе, расслаблялся. Жаль, что был один - Шушпан не смог, а Асни сидела в жюри, ей было не до меня. Еще я подержался за Забимару и купил значок с Какаши-сэнсеем, правда без логотипа. с логотипом, кажется, значков не было. Продавали разные там фуськи типа статуэток, нарутовских бандан и кошельков, по грабительским, ИМХО, ценам, я воздержался.

---

ФОТО.

Аниматрикс. Вид сверху.

Остальное в комментах.

---

Вчера проводили Асни. Неожиданно тяжело - как будто в очередной раз что-то от себя отрываю, понимая, что теперь есть "здесь" и "там".

Сегодня читал отзывы других об Аниматриксе. Некоторые косплееры пишут о том, что их несколько часов продержали на холоде, и кое-кто лежит теперь с температурой. А кто-то пишет, что те, кто стоял перед входом - полные лохи, а орги молодцы. Эсвет вся в расстроенных чувствах, и есть от чего. Надо отдать ей должное - самообладание у нее железное, хоть она и не прыгала по сцене и не зажигала так, как наша Усаги. Надеюсь, они все же не похоронят Аниматрикс из-за нынешней неудачи - я слыхал, что в прошлом и позапрошлом году все прошло куда более гладко.

Фотки вряд ли удасться сегодня выложить - такое ощущение, что я заболеваю, так что надо придти домой и лечь спать.