Я люблю складывать буквы в слова, слова в предложения, предложения в текст. И даже могу этим самым текстом вызвать у кого-то эмоции, иногда сильные. Но, бывает, прочитав чей-то рифмованный, или обычный текст, я понимаю, что меня самого пробрало так, что в зобу дыхание спирает, иголки на загривке дыбом, и щиплет в носу. Вот один из таких текстов. Автор Доно, а текст про мой ОТП по "Команде А":

Ты знаешь, как выжить на этих пыльных дорогах, ты чуешь нутром, как под шины ляжет земля. Не так уж и мало досталось тебе от Бога: ветра, перекрестки и крепкий штурвал руля. Сто сорок - и выкуси, подслеповатый розыск, куда там - догнать, даже не угадать маршрут того, кто годами смеялся в лицо угрозам и небо ловил, словно в невод, в свой парашют. Для дикой отваги хватало тебе таланта - тем падать больней и обидней, до искр из глаз. Прощенья не будет уволившим из десанта. Закрыт небосвод, но земля тебя не предаст.
Ты знаешь, твой ад закольцован: крути баранку - и трасса вольется в один из его кругов. Не станешь свободным, хоть вывернись наизнанку, хоть вырви с панелями головы рычагов. Возможно забыть - и тогда ты почти доволен, но что-то напомнит, ворвавшись в маршрут извне, и в выстреле в руку есть то, что ужасней боли: проклятое напоминание о войне.
Ты знаешь, что небо не выдержит идиотов, и цены ошибок затвержены наизусть - а ныне ты видишь безумье в глазах пилота, и дергает душу внезапное: я - боюсь? Да нет, не боюсь, но куда же он, к черту, правит, какого же ляда он - штопором в пустоту, смеясь фанатично, простейших не зная правил? Заранее знать бы - ни шагу бы за черту! Моторы ревут на последнем изнеможенье, и вертится штрих горизонта по часовой, и пальцы, и горло сжимает от напряженья - а он за штурвалом от радости сам не свой. Взрывается воздух, винт режет в ошметки тучи, приборы вослед за пилотом с ума сошли... держи рычаги, раз посмел представиться "лучшим", грошовую жизнь дотяни мою до земли!
Ты, кажется, выкричал легкие в бездну света, ты мысленно вырезал крест на своей судьбе... ты спешно шагаешь на землю, не веря в это, а он улыбается всем - и только тебе. И эта улыбка не тает под взглядом гневным, с лица не стечет она, что бы ты ни сказал. Признаешь, что в этого психа влюбилось небо - и все, что ты знаешь, рассыплется на глазах.
Сияют от радости и остальные двое, как будто забыв: оставалось до смерти чуть. А ты, сдвинув брови, чеканишь ему:
- С тобою я больше ни в жизни - ни в жизни! не полечу! -
Он только смеется, пронзая безумным взглядом и не придавая значенья твоим словам.
Ты смотришь в глаза бесшабашного психопата, и что-то внутри безнадежно трещит по швам.