Мимо пробегали чОрные тараканы...

[Schnizel]

Я выкину тут кусочек текста, который я не факт что буду продолжать писать. Просто на всякий пожарный, шоп не потерять в недрах рабочего компа. Мало того, что мне стремно писать истории про реальных персон, даже не слэшные, кросс-оверить реальных персон с хуниверс еще более стремно, а еще стремно, что читать это все равно никто не будет. Речь идет о Музах, ясен пень. Саммари - Мэтт попадает во вселенную Хуниверс, и все какбэ по мотивам их некоторых песен. Ну не песдец, а? Чего бы не написать фик по популярному фэндому, вечно всякая муть лезет в башку.

***

Мэтт выскакивает на улицу и тут же торопливо запахивается шарфом – мороз мигом запускает свои щупальца под легкое драповое пальто, холодит ноги сквозь тонкие подошвы совершенно не зимних ботинок. Холод это ничего, холод даже бодрит. Да и Рождество на носу, и жизнь бьет ключом, новый альбом продается куда лучше, чем предполагалось даже по самым оптимистичным прогнозам, утомительный тур по Штатам, наконец, завершился и можно перевести дух. Совсем неплохой идеей было махнуть в Тинмут вместе с Домом, который, с тех пор как умер его отец, старается, по мере возможности, проводить Рождество с матерью и сестрой, тем более, неплохо бы поиметь совесть и наведаться к собственной матери. Крис выехал днем ранее, ему, как всегда, не терпелось увидеть детей и насладиться стряпней Келли. Улыбнувшись своим мыслям, Мэтт сбегает с крыльца и лихо катится по обледенелой дорожке по направлению к своему авто на подошвах ботинок. На ходу он умудряется сделать множество дел – поправить шарф, залезть в карман пальто за ключами от машины и вспомнить, что забыл свой мобильный на столике в прихожей. Когда тебя увлекает вперед силой инерции, а под ногами скользко, то повернуть назад сложно, так что он принимает решение не возвращаться, тем более плохая примета, и все такое.

- Беллс!

Мэттью тормозит, упираясь руками о капот джипа, оборачивается. Доминик стоит на крыльце в одной клетчатой рубахе, словно бы не ощущая холода; облачко пара клубится у его губ.

- Слушай, может не стоит, а? Ну его в баню. Ты даже машину на зиму еще не переобул, а все дороги за ночь обледенели. Сейчас опасно куда-либо ехать.

- Да ну, фигня вопрос. Чего тут ехать-то – все рядом. И я, в конце концов, проиграл пари, так что с меня индейка, как и договаривались.

- Давай, может, в следующий раз?

- Не-не. Это ты сейчас такой добрый, а потом задолбишь меня на тему того, что честный человек должен держать слово.

- Неужели, я такой зануда? – смеется Дом.

- Еще какой! Ладно, я погнал.

- Э-э, не вздумай там гнать! Тише едешь – целее будешь!

- Ладно-ладно!

Отъехав от дома Ховардов, Мэтт убеждается, что он один из очень немногих горожан, кто решился в такую погоду воспользоваться автомобилем, не переобувшись в зимнюю резину – дороги почти пустые. Но он не торопится увеличивать скорость, ибо джип ощутимо заносит даже при обычной езде, не говоря уж о поворотах. Ферма Уилкинса, где выращивают самых лучших индеек в округе, находится за городом; при нормальном раскладе путь туда занимает минут пятнадцать, а сейчас хорошо бы за час управиться. На северо-западной окраине рядом с выездом на шоссе компания мальчишек разожгла костер рядом с перевернутым мусорным баком и, радостно вопя, кидает в огонь петарды. «Вот дебилы! - думает Мэтт, - Делать им не хрен. Хотя, им здесь как раз реально не хрен делать. Ничего не меняется в этой жопе мира». Один их пацанов вдруг оборачивается и что-то кричит, указывая пальцем на машину Мэтта. Потом выхватывает из огня нечто пылающее и искрящее, замахивается… «Что он собирается… О, черт, твою ж мааать….!». Взрыв, раздавшийся из-под правого переднего колеса оглушает; лихорадочно выкручивая руль и с силой выжимая педаль тормоза, Мэтт слышит визг и скрежет, машина в один миг теряет управление и он судорожно пытается ее выровнять, но получается лишь частично. Джип вертится вокруг собственной оси; мир для водителя сливается в некую причудливую карусель. Последнее, что он видит – несущийся на него с бешеной скоростью бетонный столб. А потом наступает темнота.



Кажется, проходит максимум пара секунд. По крайней мере, Мэтту кажется, что прошло максимум пара секунд. Слух возвращается раньше, чем зрение – вокруг свист и грохот, а земля ощутимо содрогается. Он яростно моргает, пытается поднять руки, чтобы протереть кулаками глаза, но конечности будто ватные. Темнота потихоньку рассасывается и тает, и Мэтт видит свои ладони – кончики пальцев дрожат, на правом запястье неглубокий порез. Спереди маячит лобовое стекло, покрытое плотной паутиной трещин, а за ним яркие сполохи и грохот, будто он оказался в центре фейерверка. Нескольких секунд хватает, чтобы понять, что его голова и конечности на месте, и все, вроде бы, функционирует. «Мать твою, какого черта не сработала подушка безопасности!? Я этот автосалон засужу на хрен, вот уроды ведь! И какого там снаружи про… ». Он не успевает додумать – распахивается дверь салона, и просунувшийся внутрь Доминик шустро разрезает на нем ремень безопасности, так что Мэтт едва успевает разглядеть остро заточенный охотничий нож с широким лезвием, что мелькнул прямо возле его лица и удивиться тому факту, что у Дома есть такой нож. А потом его выволакивают из машины, ухватив за шиворот, и куда-то тащат сквозь оглушающий грохот и слепящие вспышки, и нет времени даже спросить, что, собственно, творится вокруг, и как Дом так быстро оказался возле его машины, потому что мир, кажется, сходит с ума и рушится, как в его худших ночных кошмарах. Сквозь пелену черного дыма виднеются силуэты заброшенных и наполовину разрушенных зданий, а рядом сгоревшие остовы машин; Мэтт едва-едва успевает разглядеть все это прежде чем оказаться в каком-то полуподвале, где его впечатывают в стену с такой силой, что дыхание сбивается. Дому и этого мало – ухватив друга за отвороты пальто, он принимается его методично трясти.

- Господи Иисусе, Беллс, какой же ты гребанный олигофрен! - лицо Доминика совсем близко, на нем помесь ярости и страха, и Мэтт не сразу понимает, что это страх за него, - Куда ж тебя понесло в одиночку, да еще на машине?! Ты что – совсем ебанулся?!

- Я не…, - сипит он, силясь восстановить дыхание.

Его вдруг отпускают так резко, что он едва удерживается на ногах.

- Ты там, часом, башкой не стукнулся, когда врезался? - лицо Дома, как и его голос, вмиг разительно меняются, - Сколько пальцев видишь?

Он машет перед носом Мэтта пятерней; его руки покрыты мелкими царапинами, костяшки пальцев покрасневшие и шелушащиеся, а под ногтями грязь, и это неправильно, категорически неправильно, и что-то тут не то. Мэтт бьет его по руке, отрывается от стены и несильно толкает в грудь.

- Отстань, придурок!

Внутри будто бы раскручивается тугой клубок колючей проволоки, заполняя все клетки его тела, и Мэтт понимает, что это скверно, очень скверно – сейчас он ударится в истерику, ему захочется чего-нибудь грохнуть, а может быть набить морду Доминику, потому что это не его Дом, это какой-то чужой, незнакомый чувак, наверное, брат-близнец, и плевать, что в семье Ховардов не рождались близнецы, это все равно не его Дом, и точка. Потому что у его Дома калифорнийский бронзовый загар и белозубая улыбка, а еще модная стрижка и частично высветленные, частично выгоревшие на солнце прядки волос над оттопыренными ушами. И ковбойская клетчатая рубашка из того бутика… как бишь его? Он так и не научился запоминать названия магазинов. А у этого парня сальные, мышиного цвета волосы, как минимум трехдневная щетина, сложно сказать, у светловолосых мужиков щетина не так заметна, вот он сам вынужден бриться дважды на дню, чтобы выглядеть аккуратно, а Дом везунчик… Господи, вот же фигня лезет в голову. И одет этот парень хуже бомжа – вытянутый свитер в катышках, какая-то неопрятного вида толстовка…

- Кто ты вообще такой, а? Кто ты такой, черт тебя дери?! – голос предательски срывается, превращаясь в подобие мышиного писка.

- Эй, остынь! – Доминик, вернее, незнакомец, который претворяется Домом, делает шаг назад, примирительным жестом поднимая кверху руки, - Остынь, ладно? Давай вернемся в убежище, когда закончится обстрел, там ты отдохнешь, придешь в норму. Лады?

Не лады. Совсем даже не лады. И Мэтт охотно сдернул бы куда подальше, да вот только снаружи рёв и грохот, и земля периодически содрогается, и весь мир вокруг – это не его мир, он неправильный, он страшный. «Я сплю», - думает Мэтт, присаживаясь на корточки и утыкаясь лицом в колени, - «Это всего лишь гребанный сон. Я проснусь, и все будет как прежде!».



***

- Он, правда что ли, ничего не помнит? – Крис неторопливо и привычно ворошит небольшой костёр, подкладывает туда несколько свежих деревяшек непонятного происхождения, подвешивает над огнем котелок с похлебкой. Помещение бывшего бассейна довольно просторное, плюс рухнувшая стена между самим бассейном, раздевалками и подсобками увеличивает общую площадь. Вокруг таких же костров расположились люди, одетые, по большей части, в одежду цвета хаки, или просто обноски в стиле лондонских бомжей, большинство с оружием; их голоса и смех негромким, но гулким эхом разносятся по залу вместе с дымом от костров.

- Да он вообще думает, что он из другого мира, - фыркает Дом, примостившись рядом.

Крис оценивающе оглядывает Мэтта, что приткнулся на некотором расстоянии от них, по уши укутавшись шарфом и нахохлившись будто галка.

- Знаешь, он ведь другой. Ты наверняка заметил. Эти шмотки… Они совсем новые. Где ты сейчас достанешь новые шмотки такого качества? И сам он такой… Не похож на нашего Мэтта.

- Очень даже похож! – протестует Доминик.

- Верно, рожей-то похож. Я не в том смысле. У него глаза другие. Такие… как у нас были год назад. Еще до войны. Понимаешь, о чем я?

Дом раздумчиво хмурит брови.

- Знаешь, всякая научная фантастика это не по моей части, в ней Беллс неплохо шарит, а я так – просто хороший слушатель. Был. Так вот – давай сейчас представим себе, что это наш Беллс, который вдруг забыл все, что было до войны. Помнишь, как в прошлом году он спьяну башкой о перила долбанулся, и пару часов не помнил, кто он вообще такой? И не будем углубляться в сферы, где ни ты, ни я нифига не смыслим. Договорились?

Крис сосредоточенно кивает, помешивая в котелке.

- Не вопрос. Только нам с ним надо как-то взаимодействовать. У тебя есть идеи?

- Да проблем-то. Будем делать вид, что все как обычно.

- Ну-ну, - Крис скептически хмыкает, - А, по-моему, нам бы тут не помешал психоаналитик.

- Ага, - подхватывает Дом с явным сарказмом, - А мне бы вот не помешала джакузи, или на худой конец горячий душ дважды в день. Не считая теплого сортира и мягкой постели.

Крис только вздыхает, лезет ложкой в котелок, пробует похлебку.

- Эй, Беллс, - окликает он Мэтта, - Чё ты там уединился, иди уже жрать.

Тот зыркает на него исподлобья. На незнакомца, который чертовски похож на их Криса, только это нифига не Крис. Он худее Криса раза в полтора как минимум, это навскидку, под балахонистым свитером грубой вязки не угадаешь; длинные немытые космы собраны сзади в хвост, заросшая щетиной рожа ни капли не добродушная, да еще небольшой шрам на левой скуле в виде загогулины. Такого в темном переулке встретишь – вытряхнешь карманы без разговоров, лишь бы живым ноги унести. Мэтт втягивает ноздрями запах, что поднимается от котелка, невольно сглатывает; в животе урчит, внутренности скручиваются в фигу. Он даже утром позавтракать толком не успел, только кофе выпил, да зажевал пару рождественских фигурных печенек.

- Иди, иди, не боись, - тон у двойника Криса мягкий, слегка насмешливый, - Щаз еще глотнем на посошок, тебе не помешает.

Мысленно обругав себя трусливым мудаком, Беллс придвигается к костру, принимает из рук Криса флягу и делает большой глоток. Жидкость во фляге вмиг обжигает горло и внутренности; выпучив глаза, он начинает судорожно кашлять. Крис и Дом, не сдерживаясь, ржут в унисон, икая, и обмениваясь остротами, но Мэтт их почти не слышит – в ушах шумит, а от выступивших слез щиплет глаза. Откашлявшись, он открывает, было, рот, чтобы высказать этим придуркам все, что он о них думает, но вдруг понимает, что неведомая отрава во фляге оказала-таки свое действие – голова наливается мягкой одурью, колючий клубок внутри потихоньку рассасывается, уступая место теплу.

- Вишь, как повело-то, - подмигивает ему Крис, - на-кось, закуси.

В грубой глиняной миске, больше похожей на цветочный горшок плавают волокна тушенки, крупа, какие-то овощи… Суп – не суп, каша - не каша, что-то очень простое, но сытное и на вкус ничего так. Мэтт дочиста выскребает миску слегка погнутой алюминиевой походной ложкой; от накатившего тепла и сытости клонит в сон, но спать он не собирается, ни в коем случае. Он собирается выяснить, какого лешего вокруг происходит, причем выяснить прямо сейчас.

- Расскажите мне, что произошло, - он не просит, он требует.

Крис и Дом переглядываются.

- Что последнее ты помнишь? – подает голос Доминик.

- Ну… Мы только что вернулись из Штатов после турне, решили вместе рвануть в Девон к родным… , - Мэтт замолкает на полуслове, вспоминая солнечный морозный день, Дома, что стоит на крыльце в одной рубашке, с розовеющими от холода ушами и облачком пара у рта, морщится будто от зубной боли, - Не важно. Просто расскажите как вот вся эта хрень, - нервным, дерганым жестом он разводит руками, - как такая вот хрень могла произойти.

- Удивлен, да? – Дом, даже не морщась, делает глоток из фляги, глядит на Мэтта с кривой ухмылкой, - Да ты мне с младых ногтей мозги промывал на тему того, что если запахнет жареным, то правительство стопудово сдаст нас с потрохами каким-нибудь грёбанным пришельцам, или гоблинам, или еще кому. И песни об этом писал. А я тогда думал про себя – по этому парню дурка плачет, но, по крайней мере, с ним никогда не скучно. А вот так всё и случилось. Нас сдали. С потрохами. И ты теперь, мать твою, что-то вроде долбанного пророка, и вдобавок голос Сопротивления. А мы, значит, твои приближенные.

- Издеваешься, да? – Мэтт недобро щурится, глядит на Дома так, будто примеривается куда побольнее ударить.

- Это правда, - спокойный и даже как будто немного грустный голос Криса действует на него как ушат холодной воды.

Беллс ошалело моргает.

- В смысле?

- В прямом, - Крис наклоняется к костру, раздувает едва тлеющие угли, - Когда все началось, мы, как раз, находились здесь, в Лондоне. Утрясали разногласия с Мэверик. Лондон накрыло мощно – сперва передали, что вроде какие-то взрывы в центре города, паника, массовые беспорядки. Потом налетели эти… Они называют себя токлафаны. Но это мы уже потом узнали. Они похожи на летающие серебристые шары, их тысячи, от них почти нереально укрыться. Они убивали всех подряд, без разбора, не щадили даже детей. Не знаю, как мы тогда уцелели. Наверное, просто повезло. По телеку сперва беспрерывно шли репортажи из Штатов, крупных городов Европы, России, Японии. Там тоже творился сущий Ад. Никто толком не понимал, что именно происходит, и откуда они взялись. Те, кто передавал новости, исчезали из эфира один за другим. А потом в эфир вышел наш новый премьер-министр. Гарольд Саксон, - Крис произносит это имя отрывисто, будто выплюнув, а у Дома каменеют скулы, - Ну, он-то все и объяснил. Знаешь, у меня тогда в мозгах была сшибка. Мне казалось, что я попал в какой-то низкопробный голливудский боевик про суперзлодея, который появляется на экране, демонически хохочет и говорит – «Трепещите, жалкие людишки! Пиздец вам всем пришел!». Но все было взаправду. Пиздец случился на самом деле. После того, как американского президента распылили на атомы в прямом эфире, главы государств наложили в штаны и объявили, что все они будут сотрудничать с Саксоном. Якобы, чтобы обеспечить выживание людей как биологического вида. Выжить любой ценой, даже прогнувшись перед тварями, уничтожившими одним махом треть населения Земли. Ну, не всем это понравилось, ясное дело. Те, кто был против подобного расклада, ушли в подполье. Мы оказались среди них, как видишь. За всеми нами ведут охоту не только токлафаны, но и полиция. Прислужники тех жирных котов, которые хотят выслужиться перед Саксоном. Они периодически устраивают налеты на городские кварталы, которые кажутся им подозрительными. Вам с Домом повезло, что вы попали под обычный обстрел, если бы токлафаны тут рыскали, вы бы вряд ли спаслись,

- Ты имеешь в виду, - Мэтт судорожно сглатывает, сцепив пальцы рук до побелевших костяшек, - Нас бы просто убили? Вот так просто, ни за что?

- Так уж и ни за что, - усмехается Дом, - мы ж как-никак члены Сопротивления. Одни из самых активных, между прочим. Наши песни вдохновляют людей на борьбу, или что-то в этом духе. Так сказала та чувиха, Марта Джонс.

Мэтт слепо глядит сквозь него; мысли растекаются в голове вязкой патокой. Бред. Полный бред. Хорошо бы, чтобы все это было сном. Чертовски здорово прямо сейчас проснуться.

- Я понял, - голос у него тонкий и какой-то надтреснутый, - Я попал в аварию, и теперь лежу в коме. И все это мне чудится. Я все понял.

Крис и Дом глядят на него молча, и от жалостливых выражений на их лицах что-то внутри Мэтта словно бы лопается, оборвавшись подобно перетянутой струне.

- Чего вы пялитесь?! – орет он, вскочив на ноги, - Чего уставились, уроды?! Вы просто грёбанные порождения моей больной фантазии, ясно вам?! Исчезните нахер! Что, не хотите? Ну, тогда я сам уйду!

Круто развернувшись, он шагает к выходу, бормоча себе под нос: «Сейчас я выйду отсюда, и все исчезнет. Сейчас… Надо к выходу, на воздух. Здесь душно… Дышать нечем…». Он слышит сзади торопливые шаги, но и не думает останавливаться; не глядя сбрасывает с плеча чью-то ладонь… И неожиданно заваливается вперед, упав на колени и почти уткнувшись носом в усыпанный мелким мусором пол, вскрикивает от боли в заломленной назад правой руке.

- Никуда ты не пойдешь! – никогда еще голос Дома не казался ему таким ненавистным, - Довольно уже! Можешь думать все, что угодно – что ты в коме, что ты умер – мне насрать! Пока ты здесь и сейчас – я не дам тебе совершить глупость, которая погубит не только тебя, а еще и многих! Понял меня?!

- Пусти, сволочь! - шипит Мэтт сквозь стиснутые зубы, - Больно же, блядь!

Железная хватка на его запястье слабеет и, вывернувшись, он отталкивает Дома и вскакивает на ноги. От драки его удерживает мысль, что этот Доминик куда сильнее, чем его Дом, юношеские потасовки с коим проходили, в основном, на равных. Этот еще и нахватался где-то хитрых приёмов, вмиг скрутит его в бараний рог. Одарив двойника своего лучшего друга ненавидящим взглядом, Мэтт усаживается прямо на пол, повернувшись спиной к их костру, и вновь утыкается лбом в колени, будто пытаясь спрятаться от того, что он упорно не желает считать реальностью.

Для визуализации:




АПД. 8 секунд, полёт нормальный...

АПД, летим дальше

АПД, 10 секунд - полёт нормальный.

АПД, 20 секунд, полёт нормальный.

АПД, 30 секунд, полёт нормальный.

АПД. Полет благополучно завершен, спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании.