Левел 2, миди.

[Schnizel]

15.08.2013 в 15:26

Пишет  fandom Person of Interest 2013:

Fandom Person of Interest 2013. Level 2: миди

Список работ Цветы жизни Индивидуальная тренировка Название: Цветы жизни Автор: fandom Person of Interest 2013 Бета: fandom Person of Interest 2013 Размер: миди, 5294 слов Пейринг/Персонажи: Нейтан/Гарольд, Уилл Ингрэм, Риз, Лайла Смит Категория: слэш Жанр: драма, романс Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: флэшбеки из прошлого Гарольда и Нейтана, которые пересекаются с настоящим Примечание/Предупреждения: дети Для голосования: #. fandom Person of Interest 2013 - работа "Цветы жизни" Читать 2012 год. — Ну, вот и все, готово. Ловко надев на их очередного подозреваемого свежий подгузник, Финч оглаживает пальцами пояс, проверяя надежность фиксации. Кажется, у мисс Лайлы Смит нет никаких претензий к качеству его работы – малышка безмятежно ему улыбается, сучит ножками и сует в рот палец. Аккуратно заменив палец на колечко для режущихся зубов, Финч берет с тумбочки бутылочку с молочной смесью и проверяет температуру, прижав к щеке. — А это надо подогреть, но не сильно, слегка. Риз сосредоточенно кивает, принимая бутылочку из рук напарника. Его устремленный на Финча взгляд на протяжении всей процедуры смены подгузника был задумчиво-изучающим. Наверняка прикидывал – были ли у Финча свои дети, а если были, то что с ними стало. Джон Риз – любопытный человек. Это у него профессиональное. Впрочем, с некоторых пор настороженность Финча по этому поводу практически сошла на нет, и некоторые свои личные тайны он приоткрывает уже по доброй воле. Скорее всего, это произошло после того, как любопытство Риза по отношению к его персоне из профессионального переросло в личное. Но вести разговоры о детях ему категорически не хочется. Остается надеяться, что Риз проявит свойственную ему деликатность и не начнет разговор первым. 1977 год. Едва Гарольд переступает порог квартиры Ингрэмов, как на него разом обрушивается волна звуков и запахов – басистый младенческий рев, способный поспорить по громкости с полицейской сиреной, голос Нейтана, спорящего с кем-то по телефону на заднем плане; запах пригорелого молока и как будто чего-то протухшего. Сняв промокшие туфли и пристроив пальто в гардеробную, он проходит внутрь, ощущая нешуточную тревогу. Нейтан обнаруживается в гостиной – раскрасневшийся, встрепанный, с неаппетитного вида пятнами на вороте рубашки и переднике в веселенькую желто-зеленую крапинку. Он практически кричит, прижимая к уху телефонную трубку. — … Как это не можете? Когда я связывался с вашим агентством, то вы говорили, что способны найти мне няню в любое время суток! … Я понимаю, что вы не виноваты, что мисс Грант попала в больницу, но вы поймите – я в безвыходном положении! Что… Нет, вы не в состоянии оценить серьезность ситуации…! Отчаявшись дождаться окончания разговора, больше похожего на бессмысленное выяснение отношений, Гарольд заглядывает в детскую. Внутри полумрак, светло-голубые обои с нарисованными корабликами, неровно задернутые шторы, разбросанные по полу игрушки, запах детской присыпки и мокрых пеленок. Рев, разносящийся по всей квартире, исходит из недр кроватки, что виднеется в углу комнаты. Гарольд делает шаг вперед и тут же невольно вздрагивает, услыхав пронзительный писк из-под своей правой ступни. Подняв с пола резиновую птичку с пищалкой, он выдыхает, качает головой и подходит к кроватке вплотную. У пятимесячного сына и наследника Нейтана раскрасневшееся сморщенное личико, похожее на усохшую виноградинку и крепко сжатые кулачки; он вопит во всю мощь своих легких, широко разинув на обозрение этому жестокому миру рот с розовыми деснами и белыми пятнышками режущихся молочных зубов наверху. И такая обида чудится Гарольду в этом крике, что у него невольно переворачивается все внутри. Он растерянно замирает, склонившись над кроваткой, без малейшего представления о том, что следует делать в таких случаях. Невольно сжимает пальцы правой руки в кулак, заставив резиновую птичку, о которой он уже успел позабыть, вновь издать пронзительный писк. Уилл внезапно и резко замолкает, в упор уставившись на Гарольда голубыми глазищами. Тот, ободренный достигнутым результатом, тискает пищалку в пальцах снова и снова. Громко чихнув, малыш морщится, готовый вот-вот опять расплакаться, чем приводит Гарольда в отчаяние. — А у тебя неплохо получается, — Нейтан, незаметно появившийся за его спиной, утирает рукавом вспотевший лоб, склоняется над кроваткой, — Я до твоего прихода битый час пытался его успокоить, думал, свихнусь. Гарольд саркастически изгибает бровь. — А на руки ты его взять не пробовал? — Пробовал, без толку. Он ненадолго замолкает, а потом снова начинает свой сольный концерт. Вдобавок, не могу же я его все время таскать на руках. Пытался вот разогреть ему молоко, он заплакал, пока я его безуспешно пробовал утихомирить, молоко сбежало. Это какой-то ад. Поморщившись, Нейтан устало массирует виски; его лицо с двухдневной щетиной заметно осунулось, под глазами залегли глубокие тени. — Когда выписывают Оливию? — Не знаю. Врачи говорят, что послеродовая депрессия не такое уж редкое явление, но предсказать ее продолжительность никто не может, это у каждого индивидуально. — А что там насчет няни? — Максимум, что мне обещали – постараются прислать кого-нибудь завтра к полудню. Не представляю, как продержаться до этого времени. Вся надежда на тебя, братец. — На меня?! – Гарольд округляет глаза в непритворном изумлении и возмущении, — Я что, похож на няню для пятимесячного младенца?! Да я сроду ребенка на руках не держал! — А вот и неправда. Помнишь, когда на последнем курсе колледжа Рози Каулиц родила, и мы всей толпой заявились к ней на крестины, ее карапуз спал у тебя на руках всю дорогу сном праведника. Я еще тогда отметил, что у тебя талант. — Ну, знаешь! – Гарольд возмущенно фыркает, — Нашел что вспоминать! Вы спихнули на меня ребенка, сами пили коктейли и танцевали под Роллинг Стоунз, а ты весь вечер обжимался с этой новенькой, которую прислали по обмену… Астрид, кажется. Не самые лучшие воспоминания в моей жизни, уж поверь! — Дружище, — Нейтан кладет ему руки на плечи, глядит умоляюще и проникновенно, — Мы с тобой через столько вместе прошли. Ты же не бросишь меня в самую трудную минуту моей жизни? Ведь не бросишь? — Шантажист чертов! – фыркает Гарольд, сбрасывая с плеч вкрадчиво-теплые ладони Нейтана, и делает шаг к кроватке, из которой слышится громкое хныканье, предшествующее очередному включению сирены. Осторожно просовывает ладонь под затылок малыша, другой подхватывает под поясницу. Держит его на весу перед собой будто хрустальную статуэтку, принюхивается и морщится. — Да он мокрый, и видимо уже давно. В ответ на укор в его тоне, Нейтан лишь беспомощно пожимает плечами. — Ну… ты тут разберешься как-нибудь, а я пойду молоко согрею. — Нет уж. Будешь мне помогать. Спустя пару минут, два молодых гения инженерной мысли с одинаковым старанием и мобилизацией всего интеллектуального потенциала, осваивают сложную конструкцию под названием «подгузник», склонившись над пеленальным столиком. Операция проходит успешно, поднимая настроение участников на несколько градусов; молоко на плите благополучно достигает нужной температуры, не покинув пределы кастрюли, и бутылочка благосклонно и без капризов опустошается мистером Уильямом Ингрэмом, наконец-то сменившим гнев на милость. А еще спустя полчаса, Нейтан отправляется в душ, а Гарольд с Уиллом на руках задумчиво вышагивает по гостиной, мурлыча себе под нос какие-то фривольные куплеты из нового бродвейского мюзикла. Он держит ребенка уже вполне уверенно, инстинктивно уловив то положение, при котором малышу будет максимально удобно. Уилл осоловело и как-то слишком осмысленно глядит на него снизу вверх из-под полуопущенных век, заставляя усомниться в том, что пятимесячные дети не в состоянии понять и оценить смысл куплетов, и задуматься о смене репертуара. Посвежевший и гладко выбритый Нейтан появляется спустя час, на ходу натягивая домашний свитер ручной вязки и приглаживая мокрые волосы. Глянув на Гарольда и уснувшего малыша, коротко улыбается и вновь исчезает из виду. Гарольд внимательно рассматривает ребенка — личико у того разгладилось и уже не напоминает сморщенную виноградину, он время от времени смешно причмокивает во сне и похож на ангела, каковыми являются все без исключения младенцы, если верить рекламе детского питания. А еще у него совсем крошечные пальчики и трогательный пушистый светлый хохолок на макушке, что наводит на мысли о вылупившихся из яиц птенцах. К овладевшему Гарольдом задумчиво-меланхоличному состоянию примешивается щемящая грусть – он знает, что ему не суждено взять на руки собственного ребенка. Его единственные детища – его проекты. Он сам так решил в какой-то момент, отчаявшись преодолеть ту пропасть, что отделяла его от окружающих и обрести с кем-то близкие отношения, с кем-то, помимо Нейтана. Он всегда был другим, ни на кого не похожим, и все всегда чуяли в нем чужака. Это не считая отсутствия внешней привлекательности. Впрочем, ему грех жаловаться – у него ведь есть Нейтан. А теперь есть еще и Уилл. Эта мысль заставляет его слегка смущенно дернуть уголком рта и покачать головой. У этого малыша есть мать и отец, кем он станет для него? Чудаковатым дядюшкой, что заявляется на Рождество и день рождения с подарками? Что ж, не самый плохой вариант. Нейтан вновь появляется в гостиной, тихо ставит на стол бутылку скотча и два стакана, многозначительно кивает головой в сторону детской. Гарольд укладывает крепко спящего Уилла в его кроватку, собирает разбросанные игрушки с пола и выходит, крепко притворив за собой дверь. Садится на диван рядом с другом, делает большой глоток из своего стакана. Запоздало вспоминает, что не успел поужинать, а пить виски на пустой желудок это верный способ убраться в хлам за довольно короткое время. Но в данный момент это не так уж и важно. Мир вокруг очень скоро начинает играть новыми красками и слегка расплываться по периферии; они говорят, инстинктивно приглушая голоса, чтобы не разбудить Уилла, обсуждают работу и биржевые сводки, Нейтан рассказывает пошлые анекдоты, которые Гарольд терпеть не может, но которые нынче кажутся ему ужасно смешными, и они смеются в унисон. А потом вдруг Гарольд обнаруживает, что они с Нейтаном сидят вплотную друг к другу, и рука Нейтана лежит у него на колене, и тот говорит, говорит очень быстро, почти скороговоркой, говорит какие-то совершенно безумные вещи, и у него сильно кружится голова – от выпитого, и от того, что говорит ему Нейтан, и все это так странно, почти сюрреалистично, как на тех нелепых картинах, увиденных в музее неделю назад. Когда Нейтан слепо тянется к нему губами, Гарольд даже слегка трезвеет; мысли хороводом мчатся в голове, мысли о том, что это неправильно и несправедливо, и очень обидно, хотя непонятно, по отношению к кому несправедливо и обидно. Они в последнюю неделю безвылазно работали над новым проектом по пятнадцать часов в сутки, у Нейтана жена с послеродовой депрессией и крошечный сын на руках, он смертельно устал и очень давно ни с кем не был, он хочет сбросить накопившееся напряжение, ничем не рискуя и не ввязываясь в неприятности, его можно понять. Отчего-то вспоминается колледж и та кабинка в мужском туалете, шалые глаза Нейтана с расширенными зрачками, трещинка на его нижней губе, сбивчивый шепот, щекочущий ухо – «ну давай же, это веселее, чем самому», и то, как он взял его ладонь и накрыл ею выпуклость на своих брюках, а потом потянул за его ремень… Гарольд не ощущал стыда в тот момент, лишь любопытство и возбуждение, стыд пришел позже, вместе с гаденьким чувством, что его использовали. Но это же был Нейтан, лучший друг, который кинулся бы на выручку в любой момент в случае необходимости; друг, который снял бы с себя последнюю рубашку, как в прямом, так и в переносном смысле, если бы Гарольду потребовалась материальная помощь. Эти два понятия были несовместимы. Сейчас у Гарольда есть всего секунда, чтобы решить – отстраниться ему, или нет. Они легко могут обратить все в шутку, они слишком привязаны друг к другу и слишком доверяют друг другу, чтобы это стало камнем преткновения между ними. Всего одна секунда. 1985 год. Припарковать машину удается лишь в квартале от школы, ибо ближе мест нет; преодолев расстояние до цели почти бегом, Гарольд влетает на школьный двор в распахнутом пальто и сбившемся набок шарфе. Замедляет шаг, врезавшись в толпу детей, на ходу пытается привести себя в порядок. Детские голоса звучат, по его мнению, слишком громко, эхом отражаясь от стен и старинного вида каменной ограды; малышня шустро шныряет вокруг, то ли играя в догонялки, то ли просто носясь без толку, старшие неторопливо прогуливаются, обсуждая вещи, безусловно, интересные и значительные и с важным видом надувая пузыри из жевательной резинки. Протолкавшись ко входу и переступив порог одного из самых престижных учебных заведений города, Гарольд почти сразу обнаруживает миссис Шкловски, учительницу Уилла, которая стоит к нему спиной и, судя по жестикуляции, ожесточенно с кем-то спорит. С кем именно ему не видно – группа старшеклассников, сбившихся в кружок, полностью заслонила ему обзор с той стороны. Он окликает ее, проталкиваясь вперед, и она оборачивается, поправляя чуть сползшие на нос очки. — А, мистер Рен! Вы вовремя. Возможно, вы поможете разрешить ситуацию. Эти джентльмены утверждают, что они работают на мистера Ингрэма, и что он послал их забрать сына из школы. — Какие джентльмены? Гарольд настороженно обводит все вокруг сузившимися глазами, но рядом толпятся лишь ученики, и пара учителей виднеется чуть дальше по коридору. Миссис Шкловски оборачивается, глубокое недоумение появляется на ее вытянутом лице с острым подбородком, растерянно моргает, разводит руками. — Не понимаю… Они только что были здесь, говорили со мной. Гарольд застывает, ощущая, как пересыхает во рту, внутренности мгновенно превращаются в смерзшийся комок, а ноги слабеют. — Где Уилл? — Минут десять назад был в классе, хотя я… Не дослушав, Гарольд бросается вперед, уже бесцеремонно работая локтями, влетает в класс, судорожно выискивая глазами знакомый синий свитер и белобрысую макушку. Отыскав, ощущает облегчение такой невероятной силы, что ему приходится прислониться к дверному косяку и перевести дыхание. Уилл, до этого с хохотом носившийся между партами за пухлощеким рыжим пацаненком с толстенной книгой наперевес, замечает его, в свою очередь, и с радостным воплем бросается навстречу. — Дядя Гарольд! Невольно охнув от врезавшейся ему под дых небольшой, но мощной торпеды, Гарольд обнимает мальчишку за плечи, слегка сжимает пальцы, пытливо вглядывается в лицо. — У тебя все в порядке? Никто не пытался… не приходил за тобой, чтобы забрать из школы? Уилл мотает головой. — Анна должна скоро придти. Она позвонила, что задерживается из-за пробок. — Пойдем. Я заберу тебя вместо нее, и мы поедем к твоему папе. — Ух ты! Прямо к нему в офис?! Круто! Гарольд, наверное, чересчур крепко сжимает ладонь Уилла; второй рукой тот пытается на ходу поправить перекрутившуюся лямку школьного рюкзака и одернуть куртку. — Скажите няне, что я сам забрал мальчика, пусть не волнуется, — бросает он по-прежнему стоящей в коридоре миссис Шкловски, а та машинально кивает, и вид у нее все еще слегка потерянный. По пути к машине Гарольд напряжен как туго натянутая струна – он поминутно оглядывается назад и по сторонам, односложно отвечая на вопросы своего юного спутника. Благо, улица многолюдная, а метрах в ста, на перекрестке маячит фигура полицейского, так что они достигают цели без каких-либо происшествий. Дождавшись, пока Уилл заберется на заднее сидение, захлопывает дверцу, предварительно нажав рычажок блокировки, садится за руль и резко трогается с места. Они неторопливо движутся в потоке машин, периодически перестраиваясь из одного ряда в другой; Гарольд поминутно косится в зеркало заднего вида, краем уха слушая болтовню Уилла о школьных буднях и отвечая односложными репликами, но пока не замечает ничего подозрительного. Резко свернув на одну из боковых улиц, где машин в разы меньше, он успевает краем глаза зацепить серое Шевроле, вырулившее через полосу сразу следом за ними. Кажется, это авто было припарковано прямо напротив школы, у Гарольда хорошая визуальная память, так что он вряд ли ошибается, и это вряд ли совпадение. Он долго петляет, пользуясь тем, что эта часть города хорошо ему знакома; Уилл, судя по всему, ничуть не огорчен, что поездка затянулась, он прилип носом к окну и комментирует все, что видит по пути. В другой обстановке Гарольда умилили и позабавили бы реплики малыша, но сейчас его голова занята другим. Наконец, проскочив прямо перед носом у грузового трейлера, Гарольду удается стряхнуть «хвост». Он кривит губы в нервной усмешке, представляя себя героем шпионского фильма, глубоко вдыхает, потом выдыхает. В приемной «Ингрэм Инишиэйтив» тихо и прохладно; новая секретарша Нейтана, имени которой он еще не успел запомнить, улыбается ему дежурной улыбкой, потом поднимает трубку, докладывая боссу о вновь прибывших. Нейтан встречает их на пороге кабинета со смесью удивления, настороженности и скрытого страха на лице; выглянув наружу, просит секретаршу присмотреть за Уиллом и показать ему офис. И вот, наконец, они остаются вдвоем. Молча стоят друг напротив друга, ожидая, что кто-то другой первым начнет разговор. Гарольд пристально изучает лицо Нейтана, каждую черточку. Непроизвольно сжимает губы в тонкую линию, стискивает кулаки. Кажется, слова, произнесенные вчера, все еще висят в воздухе. Резкие, хлесткие как пощечины. «… Возможно, ты психически болен, это не приходило тебе в голову? Такая степень паранойи – это же ненормально! Из-за тебя сорвалась одна из самых крупных сделок в нашей жизни, ты хоть представляешь, как далеко мы могли шагнуть благодаря этим людям?! А ты… ты все испортил!...» Он не должен все это терпеть, так он сказал себе. Если бы дело касалось лишь Нейтана, он бы развернулся и ушел, оставив того принимать решения в одиночку и разгребать последствия самостоятельно. Но тут на карту поставлена безопасность Уилла, и от этого ему никак не уйти. Гарольд шумно втягивает ноздрями воздух, ощущая, как распрямляется внутри него колючий клубок эмоций самого негативного толка. Начинает говорить – сперва негромко, и его голос вибрирует от едва сдерживаемого напряжения, а потом уже переходит на повышенные тона. — Не хочешь спросить, что мы здесь делаем и зачем я привез сюда твоего сына? – Нейтан открывает, было, рот, но Гарольд не дает ему произнести ни слова, — Сегодня в школу заявились двое, сказали, что ты их послал, велел забрать малыша вместо няни, — тут лицо Нейтана становится бледнее на пару оттенков, губы сжимаются, а брови сходятся над переносицей, — В школе строгие правила, но никто не помешал бы им перехватить его по пути домой. За мной всю дорогу по пятам ехала машина, я запомнил номер, отдай его своим секьюрити. Шагнув к столу, Гарольд отрывает листик ежедневника, что лежит сбоку, черкает на нем несколько букв и цифр, аккуратно кладет рядом и поворачивается к двери, краем глаза успев заметить, что у Нейтана дрожат губы и заметно подрагивают кончики пальцев. Стоило бы испытать по поводу этого чувство морального удовлетворения, но он слишком устал и слишком зол. — Послушай, я… — Лучше, заткнись, ладно?! – Гарольд резко оборачивается, наставив на Нейтана указательный палец, — Ты назвал меня больным параноиком… Что ж, лучше быть больным параноиком, чем доверчивым идиотом. Они могли похитить твоего сына, чтобы заставить тебя согласиться на их условия, понимаешь ты это, или нет?! Они вряд ли отпустили бы его живым, ты мог потерять его, придурок чертов! Нейтан больше не пытается заговорить, он делает что-то совсем уж неожиданное – шагнув к Гарольду обнимает его крепко-крепко, утыкается носом ему в макушку, и тот, предприняв попытку отстраниться, понимает вдруг, что сделать он этого не в состоянии – Нейтан куда крупнее и сильнее. — Прости меня, прости-прости-прости…! Он бормочет что-то уже совсем бессвязное, шмыгает носом как мальчишка, цепляясь за Гарольда, будто утопающий за спасательный круг. В их союзе Нейтан всегда был заводилой, инициатором авантюр и генератором идей, сильным, уверенным в себе, покровителем и защитником. Но в какие-то моменты, Гарольд становился опорой для них обоих, якорем, удерживающим их союз на плаву. Прикрыв глаза, Гарольд стоит неподвижно, уже не пытаясь высвободиться, и ощущая, как постепенно, исподволь, его злость и обида испаряются, тают, подобно снегу под весенними солнечными лучами. А потом медленно смыкает ладони у Нейтана на спине. 1992 год. — Все, больше не могу! Уилл со стоном утыкается мокрым лбом в сгиб локтя, стоя на коленях на кафельном полу, обнимает унитаз, будто лучшего друга. — А надо, — Гарольд непреклонен и неумолим как сама судьба, он приподнимает парнишку за плечи и сует ему под нос стакан воды, — Давай, пей. Еще литр как минимум. Тебе нужно хорошенько промыть желудок. Уилл мученически мычит в ответ, отстраняя стакан, мотает головой. — Если не станешь пить, то я вызову скорую и тебя заберут в больницу. Там тебе засунут в желудок толстый резиновый шланг и промоют его принудительно. Глаза Уилла заметно расширяются при мысли о подобной перспективе, он покорно берет стакан и через силу пьет крупными быстрыми глотками, стуча зубами о его край. — Вот так. А теперь два пальца в рот и вперед. Ты, насколько я понял, считаешь себя достаточно взрослым, чтобы посещать студенческие вечеринки, так что учись отвечать за свои поступки, как и подобает взрослому. Кажется, его нотации вызывают у парня рвотный рефлекс даже без мер механического воздействия на организм – Уилл судорожно утыкается в недра унитаза и его долго выворачивает наизнанку. Спустя полчаса страждущая жертва попойки, одетая в пижаму на размер больше, чем нужно, поскуливая, сворачивается клубочком на кровати, предварительно приняв адсорбент. Гарольд накрывает его пледом, сидит рядом некоторое время, успокаивающе поглаживая по влажным волосам, а когда тот засыпает, встает и выходит из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Ощутив неожиданную слабость, прислоняется к стене, прикрыв глаза. Это был длинный день. Еще бы чуть-чуть… В голове мелькают картины, заставляющие сердце болезненно сжиматься. Дети – это ходячий кошмар, слишком тяжел груз ответственности за их жизнь и здоровье. Кажется, Нейтан легче относится к таким вещам. Впрочем, Нейтан ко всему относится легче. Они столько лет вместе, а Гарольду так и не удалось перенять у него это полезное свойство. Он идет в прихожую и тщательно перетряхивает вещи Уилла, предварительно выудив из внутреннего кармана куртки какой-то крошечный предмет. Ключи, кошелек и упаковку жевательной резинки рассовывает обратно по карманам, туда же возвращает пару презервативов, хмыкнув и покачав головой, а вот пачка сигарет отправляется в мусорное ведро. Фальшивое удостоверение личности Гарольд вертит в руках, прикидывая, удастся ли найти изготовителя, но потом решает не ввязываться и, встав над раковиной, щелкает зажигалкой, наблюдая, как картонный прямоугольник превращается в пепел. Потом идет на кухню, заваривает чай и садится немного поработать. Звонок в дверь вырывает его из сна, похожего на бездонный темный колодец; он вздрагивает, понимая, что заснул прямо за компьютером, уронив голову на руки. Поправляет очки, нетвердо поднимается на ноги, едва не опрокинув полупустую чашку остывшего чая, идет в двери. Мимолетно глянув на себя в зеркало в прихожей, приглаживает волосы, потирает правую щеку, на которой красуется красноватый круглый отпечаток от часового циферблата. Звонок, между тем, повторяется – уже громче и настойчивее. Гарольд настороженно глядит в глазок, и, узнав гостя, вздыхает с превеликим облегчением. Нейтан появляется на пороге, принеся с собой запах какого-то дорогого парфюма, дождя, озона и выхлопных газов, тревожно щурится и будто бы принюхивается. На нем модное светло-серое пальто поверх безупречно сидящего делового костюма, чуть припорошенные пылью ботинки, слегка сбившийся набок шарф и темно-серый, солидного вида кожаный дипломат в правой руке. — Как тебе удалось так быстро вернуться? — Нанял частный самолет. Где Уилл? — Спит, — поймав вымученный взгляд друга, Гарольд тут же добавляет, — Он будет в порядке. Нейтан вдруг опускается на низкий шкафчик для обуви, будто его не держат ноги, бледнеет и прерывисто дышит, придерживая рукой колотящееся в ускоренном темпе сердце. — Этот засранец меня в могилу сведет. Еще совсем недавно я читал про тот случай в Калифорнии, когда на студенческой попойке умерли от алкогольного отравления сразу пятеро мальчишек возрастом чуть старше Уилла. А теперь вот это… — Проходи в комнату что ли, — в голосе Гарольда нет и намека на сочувствие. Предварительно заглянув в спальню, где Уилл продолжает сопеть, свернувшись в позе эмбриона, Нейтан проходит в гостиную, небрежно набрасывает пальто на спинку стула и устало приземляется на диван. Гарольд молча заваривает свежий чай, шуршит коробкой с печеньем, каким-то образом умудряясь выражать спиной и затылком крайнюю степень неодобрения. Покосившись пару раз в его сторону, Нейтан, в итоге, не выдерживает. — Что? — Прошу прощения? Гарольд стоит вполоборота с чашкой наперевес; его правая бровь саркастически приподнята, губы крепко сжаты. — Ты что-то явно хочешь мне сказать. Что-то неприятное. Так говори, не тяни. — Неприятное, — фыркнув, Гарольд ставит перед ним чашку и вазочку с печеньем, — А чего ты ожидал? Объятий и комплиментов в свой адрес? Ты сообщил мальчику, что собираешься развестись с его матерью, и тут же собрался и улетел на свой чертов конгресс! Ты хоть подумал о его чувствах? Тебе следовало быть с ним рядом в этот период, впрочем, как и его матери, а вы бросили его одного. Не удивительно, что ему захотелось выкинуть что-то экстремальное, и хорошо еще, что это был алкоголь, а не нечто более смертоносное. Нейтан виновато качает головой, потирает пальцами переносицу. — Его мать… Мне кажется, ей так и не удалось полюбить его как подобает матери. Все это началось сразу после его рождения, помнишь? — Не пытайся сменить тему, — в тоне Гарольда по-прежнему ядовитые нотки и железная непреклонность, — Не вали все на Оливию, взгляни лучше на себя. Тоже мне, идеальный отец нашелся, ангел во плоти. Нимб не давит? — Ты прав, ты чертовски прав, — Нейтан нынче сама покорность, — с родителями мелкому не повезло. Зато повезло с тобой. — Не пытайся ко мне подлизаться, Нейт. И пей чай, а то остынет. — Да нет, я серьезно. Если вспомнить некоторые моменты… Можно смело сказать, что он до сих пор жив и здоров благодаря тебе. А насчет чая… есть кое-что получше. Водрузив на колени свой дипломат, Нейтан щелкает замком и извлекает на свет небольшую пузатую бутыль из темного стекла. — Что это? — Какой-то жутко элитный французский коньяк, чуть ли не полувековой выдержки. Подарок от партнера. Никогда не разбирался в коньяках, ибо нет ничего лучше старого доброго скотча. Гарольд глядит на него поверх очков, по-птичьи склонив голову набок. — Пытаешься меня задобрить? Нейтан, почуяв слабину в его тоне, лукаво улыбается. — А у меня получается? Давай, неси стаканы. — Пить элитный коньяк из стаканов это фи и моветон. Гарольд уходит и возвращается через минуту с двумя коньячными рюмками. Откупорив бутылку, Нейтан разливает в каждую рюмку на два пальца, и оба, с глубокомысленным видом, сперва, оценивают аромат напитка, потом делают первый глоток. — Неплохо, — Гарольд шевелит губами, будто перекатывая на языке горьковатое, чуть терпкое послевкусие, — Надо будет раздобыть пару бутылок для особых случаев. Рюмки пустеют и вновь наполняются, градус настроя у обоих потихоньку ползет вверх. — Знаешь, — произносит Нейтан, — Я не лукавил, когда говорил, что неоднократно обязан тебе жизнью моего сына. И я ведь ни разу даже не поблагодарил тебя. — Не стоит благодарности, — у Гарольда слегка розовеют щеки, а глаза за стеклами очков блестят чуть ярче обычного. — Еще как стоит. Как тебе удалось отыскать его в том кампусе? — Сунул ему в карман куртки маячок после твоего отъезда, подумал, будет не лишним. Нейтан слегка качает головой. — Ты в своем репертуаре. — Выживают параноики, друг мой, я говорил тебе это неоднократно. И ты не единожды убеждался на собственном опыте в нерушимости данной аксиомы. — Ты не отвез его в больницу. Почему? Фыркнув, Гарольд глядит на него как на несмышленыша. — А ты как думаешь? Как тебе заголовки газет – «сын одного из самых выдающихся бизнесменов страны страдает алкогольной зависимостью». Им только дай повод, набросятся как волчья стая. Разумеется, если бы имелась угроза для его жизни и здоровья, то я бы сделал это. — Не сомневаюсь. Минут десять они молча потягивают коньяк, думая каждый о своем. Наконец, Нейтан, хмыкнув, произносит: — А знаешь, я, в итоге, расстался с Кайлой. — Вот как, — тон Гарольда стопроцентно нейтрален, — И что послужило причиной? — Это все… сложно. Обыденно, банально, но при этом чертовски сложно. Вот так вот живешь, живешь и вдруг – бац – понимаешь, что совершенно неожиданно для себя достиг возраста, когда молодым привлекательным женщинам нужны от тебя твои деньги, а вовсе не ты сам. — Я говорил тебе это про Кайлу еще в тот день, когда вы только познакомились. Ты, как всегда, был глух и слеп. — Зато твоя зоркость в отношении людей сослужила тебе скверную службу, братец. Гарольд вздергивает подбородок, замолкает, будто бы отгораживаясь невидимой стеной, и Нейтан тут же понимает, что перегнул палку. — Прости, прости! – он смущенным жестом запускает пятерню в свою густую русую шевелюру едва-едва тронутую сединой, — Я не хотел тебя обидеть. Наоборот – я как никто всегда хотел, чтобы ты, наконец, встретил женщину, которой мог бы доверять и с которой смог бы построить отношения. Гарольд вновь слегка шевелит губами; терпкая горечь на языке ему приятна, она делает мысли легкими, а слова доступными. — Ты разводишься с женой, расстался с любовницей. Не желаешь вновь заткнуть мною временную дыру в своей личной жизни, Нейт? Я ведь всегда был, вроде как, не против. Нейтан замирает в одной позе, вмиг утратив состояние легкой эйфории, вызванное алкоголем. Ставит рюмку на стол, зачем-то поправляет галстук, который сам же ослабил минут пять назад. — Послушай, я… Я ведь всегда любил тебя. Я никогда не ставил тебя в один ряд с такими, как Кайла. Ты и я… это нечто особенное, ни на что не похожее, пойми. Гарольд пристально вглядывается в лицо Нейтана, будто бы переливающееся всеми оттенками тревоги, растерянности и скрытого страха, и ему становится одновременно очень горько и чуточку смешно. Он широко и беззаботно улыбается, хлопает друга по коленке. — Выбрось из головы. Мне, по сути, грех жаловаться – процентов девяносто секса, который случался в моей жизни, был либо с тобой, либо благодаря тебе. Даже самый первый раз… Как ее, там, звали… Бриджет, кажется. Бриджет Аддамс. Красавица, чирлидерша, пользовалась успехом у парней. И вдруг буквально затащила в постель меня. Я просто поверить не мог в случившееся. А потому узнал, что ради этого ты целый месяц делал за нее домашнюю работу по физике. До того момента мне казалось, что моей самооценке в плане отношений с противоположным полом падать дальше некуда, но в итоге выяснилось, что очень даже есть куда. — Слушай, я ведь даже не знал, что ты обо всем разнюхал. Хочешь винить в этом меня – твое право. Просто я подумал, что закончить колледж девственником это как-то неправильно. — Я же тебе сказал – выбрось из головы. Мне не на что жаловаться. И, кстати, мне пора. Поднявшись, Гарольд ставит свою опустошенную в очередной раз рюмку на стол, разминает затекшие конечности. — В смысле – пора? – Нейтан выглядит как человек, окончательно сбитый с толку, — Куда ты собрался? Вообще-то, это твоя квартира. — Я хочу, чтобы когда Уилл проснется, ты поговорил с ним с глазу на глаз, как отец и сын. Сделай это, ради Бога, и постарайся не облажаться. А эта квартира не единственная, принадлежащая мне недвижимость, насколько тебе известно, так что можешь за меня не переживать. — Но… Нейтан выглядит простовато и даже глуповато с отвисшей челюстью, надо будет ему сказать об этом при случае, это может повредить имиджу. Он идет следом за Гарольдом в прихожую, с ошеломленным видом наблюдая, как тот надевает пальто, шарф и берет с полки сумку на широком кожаном ремне. — Пока, братец. С улыбкой похлопав друга по плечу, Гарольд захлопывает за собой дверь, и слепо бредет вниз по лестнице, даже не подумав воспользоваться лифтом. Он слукавил, когда сказал, что всего лишь хочет оставить отца и сына наедине. В какой-то момент ему стало просто невыносимо находиться рядом с Нейтаном, это было похоже на ощущение удушья. Но это пройдет. Конечно же, пройдет. И все станет как раньше. Снаружи сухо и морозно; весна в этом году не балует погодой. Гарольд задирает голову, выпуская в воздух клубы пара. Когда-то, в раннем детстве он верил, что звезды – это окна домов, которые светятся, чтобы каждый мог найти дорогу домой. И за каждым окном кого-то ждут любящие его люди. В самом деле, у детей такая богатая фантазия. 2012 год. В библиотеке царит тишина и полумрак; слабое свечение настольной лампы и мерцание мониторов нагоняют дрему. Риз, растянувшийся в кресле, водрузив ноги на вышедший из строя системный блок, дремлет вполглаза, а вполглаза наблюдает за Лайлой Смит, что мирно спит в переносной кроватке рядом с его креслом. Он мог бы пойти домой и выспаться как следует, безо всяких неудобств. Финч выпроваживал его нынче вечером, говорил, что ему следует отдохнуть, что завтра, очень вероятно, они получат новый номер, а малышке уже не грозит опасность. Но он остался. На всякий случай, так он сказал. Мало ли что. Завтра они отдадут девочку родителям ее матери, и вот тогда он сочтет свою миссию выполненной. Финч не особо возражал, хотя, кажется, понял его истинный мотив – побыть с Лайлой еще одну ночь и часть дня. Когда ему еще представится подобный случай. Финч… Или ему показалось, или его загадочный босс испытывал те же самые чувства, что и он сам. Риз переводит взгляд от Лайлы к фигуре Гарольда, уткнувшегося в монитор. Этот человек не знает отдыха, у него, помимо номеров, еще куча дел, о которых Риз не имеет ни малейшего понятия. — Эй, Финч. — Да, мистер Риз? Гарольд оборачивается, устало моргает; его лицо в мерцающем свете мониторов кажется голубовато-бледным и почти безжизненным. — Ты хотя бы раз думал о том, чтобы оставить малышку себе? Негодующе фыркнув, тот расправляет плечи. — Ну и фантазии у тебя! Даже если бы у девочки не осталось родных, сложно представить себе худших опекунов, чем мы с тобой. При нашей-то работе. Риз шумно вдыхает и выдыхает, спускает ноги на пол. — Я не спрашивал тебя, собираешься ли ты осуществить это на практике. И даже не о том, какими мы были бы опекунами. Просто… Ты думал об этом, или нет? Хотя бы раз? Нахмурившись, Финч отворачивается обратно к монитору. — Конечно же, нет. Я никогда не думаю о вещах, от которых веет глупостью и безответственностью. Рассматривая в упор его птичий профиль и хохолок надо лбом, Риз едва заметно улыбается. — Да ладно. Я просто так спросил. Дождавшись, пока напарник вновь переведет взгляд на Лайлу, Финч прикрывает глаза. Пятнышки света мельтешат под его опущенными веками, пятнышки, похожие на звезды. Или на светящиеся окна. КОНЕЦ. Название: Индивидуальная тренировка Переводчик: fandom Person of Interest 2013 Бета: fandom Person of Interest 2013 Оригинал: Rosslyn "Personal Training" (запрос на перевод отправлен) Размер: миди, 5511 слово Пейринг/Персонажи: Гарольд Финч/Джон Риз Категория: слэш Жанр: юмор, флафф Рейтинг: РG-13 Краткое содержание: Ризу показалось, что Финчу нужна тренировка в реальных условиях Примечание переводчика: таймлайн первого сезона после 1.18 "Кризис личности" Для голосования: #. fandom Person of Interest 2013 - работа "Индивидуальная тренировка" Читать — Мое отношение к огнестрельному оружию не изменилось, — осторожно заметил Финч, когда Риз предложил потренироваться в реальных условиях. — Но рад, что вы больше не считаете меня ребенком. Риз приподнял бровь, узнав сказанную давным-давно фразу — кто-то оказался злопамятным. — Тренировки с оружием в моих планах пока не было, Гарольд. Но отточить твои навыки общения не помешает, — Джон усмехнулся. Финч, поджав губы, посмотрел на него недовольно, но потом вздохнул. — Опыт подсказывает, что у каждого — свои таланты, мистер Риз, — сказал он. — Общение в мои не входит. — Терпенье и труд все перетрут, — Риз склонил голову. — Мы ведь не хотим повторения ситуации с Джордан Хестер. — Не волнуйтесь, теперь я буду подозревать всякого, кто заговорит со мной о литературе и редких книгах. Риз глянул на него так, будто услышал нечто крайне любопытное. Но от своих планов не отступился: — Стоит воспользоваться тем, что у нас нет нового Номера. Ты готов, Гарольд? — Готов к чему? Риз улыбнулся своей самой лукавой улыбкой. — К небольшой ролевой игре. *** — Какой смысл в погоне, мистер Риз, если мы с вами на связи? Финч хромал по улице за три квартала от библиотеки, после того как дал (или, скорее, был вынужден дать) мистеру Ризу фору в пять минут. Целью тренировки было, как ему объяснили, найти Джона, проследить за ним и «решить любые возникшие трудности». Финч хотел было отказаться от этой затеи, но голос Риза в наушнике звучал так знакомо, что казалось — это всего лишь одна из общих операций по спасению Номера. — Хочешь, чтобы я ушел в подполье? — голос Риза звучал вкрадчиво. — Ты умный и храбрый, Гарольд, но давай начнем с малого. Логика подсказывала, что с Ризом на связи, конечно, лучше. Но легче Гарольду от этого не стало. — Я не вижу вас, мистер Риз. Повертевшись, он оглянулся вокруг и нахмурился. — Бессмысленно бегать за подозреваемым, если бегаешь плохо. Ему не ответили, но через мгновение Гарольд заметил черное пятно на углу возле кафе. Он пошел быстрее, желая поскорее закончить это все. Возможно, надо было сказать Джону, что он его видит, но Финч решил промолчать. Он как раз завернул за угол, когда заметил, что Джон, словно обычный прохожий, рассматривает меню перед входом. — Это не погоня, — раздался голос в наушнике. Риз едва шевелил губами, и со стороны казалось, что он просто выбирает между круассаном и сандвичем. — Твоя цель — проследить за мной и добыть как можно больше информации, не вызывая подозрений. — Я не должен поймать вас? — растерялся Финч. — Нет, Гарольд, — Риз выпрямился и зашел в кафе. — Ты уже поймал меня. Финч замер, не в силах отвести взгляд. В кафе Риз сел возле окна и, словно ничего и не говорил только что, принялся за кофе с круассаном. Но Финч знал, что Риз недолюбливал окна и обычно возле них не садился — от старых привычек было тяжело избавиться. Значит, Риз выбрал место для того, чтобы Финч его увидел. Хорошо, в эту игру можно играть вдвоем. Разум уже просчитывал ходы и возможные решения. Финч глубоко вдохнул, потом еще раз, и успокоился. Он зашел в кафе и заказал себе чай. Ожидая свой заказ, он заметил недалеко от Джона посетителя с ноутбуком — взломать его веб-камеру было проще простого. Он позволил себе легкую победную улыбку и сел спиной к своей жертве. Но, прежде чем он покорил веб-камеру (взламывать технику с помощью телефона не так просто), милая и очень громкая официантка принесла его заказ: — Зеленый чай Сенча для джентльмена! Финч поднял голову, поблагодарил девушку и заметил, что мистер Риз с чарующей улыбкой посматривает на него. Официантка поставила чай и отошла, а они уставились друг на друга. Риз все так же загадочно улыбался, а Финч гадал, не осознал ли вдруг Риз, какой дурью они маются, или просто окончательно спятил. — Привет, — голос Риза вернул его к реальности. Такого вежливого, но неуверенного тона он у него раньше не слышал. Финч нахмурился в недоумении. — Я случайно подслушал Ваш заказ, — продолжил Риз, прежде чем Гарольд открыл рот. — Я тоже большой поклонник японских чаев. Не возражаете, если я присоединюсь к Вам? Глаза Финча полезли на лоб, он судорожно пытался понять, что происходит. И тут вспомнил про «ролевые игры», «решение возникающих трудностей» и «узнай обо мне как можно больше, не вызывая подозрений». О. Вот хитрый лис! Он играл сцену «что-если-цель-заговорит-с-вами», а Финч должен был выкрутиться. Разобравшись со странностями в поведении мистера Риза, Финч перестал хмуриться и тепло улыбнулся: — Конечно, присаживайтесь. Риз забрал свой обед и пересел к Гарольду, улыбаясь вовсю. Оказалось, что этот хитрец тоже заказал себе чай вместо привычного кофе. Но все же, никто в реальной жизни не заговорит с незнакомцем из-за похожего заказа. И тут Финч заметил корешок книги, которая выглядывала из-под плаща мистера Риза: «Повесть о двух городах». Ну что за человек. — «Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время», — тихо сказал Финч. Персонажа Риза это порадовало. — Еще и поклонник Диккенса! Я знал, что найду в этом кафе образованного человека, — когда Финч с недоумением посмотрел на него, Риз пояснил. — Не люблю обедать в одиночестве, и если я Вам не мешаю… — Ничуть, — солгал Финч. — Я тоже не люблю пить чай в одиночестве. На мгновение они уставились друг на друга: Финч пытался понять, что Джон замыслил, а тот… кто знает, о чем думал. — Вы где-то здесь работаете? — спросил Риз. Странная тема для того, кто хотел поговорить о Диккенсе и японском чае. Финч подправил в своих расчетах несколько факторов и осторожно ответил: — Иногда. — Хм. Джон без интереса кивнул. Финч был впечатлен, обычно тот тут же кидался выяснять детали — когда, где. А Джон тем временем снова решил удивить его: — А я тут недалеко в библиотеке работаю, три квартала отсюда. Финч приподнял бровь. — Вы библиотекарь? — О нет, — Риз не часто смеялся так открыто. — Хотя, можно сказать, что мой босс — библиотекарь. А я у него на побегушках. Он коллекционирует редкие издания. Финчу не нравилось, к чему все это шло, но он все равно решил двинуться прямо в расставленные сети. — И каков Ваш босс? — Богатый, чудаковатый затворник, — Риз опять улыбнулся, на сей раз знакомой улыбкой. — Знаете, такой тип людей, у которых хобби — коллекционирование книг? Финч хмыкнул и покрутил чашку в руках. Кажется, он начинал понимать, что к чему, но терпеливо ждал продолжения. — Он хороший человек, — добавил Риз. — Тоже любит Диккенса, потому меня и нанял. Он вытянул книгу, раскрыл обложку, и Финч с изумлением узнал редчайший экземпляр «Повести о двух городах» из своей библиотеки. — Понятно, — сказал Финч, помедлив. — Но каждый находит в Диккенсе что-то свое. Как думаете, почему Вы — ну или Ваш работодатель — любите эту книгу? Похоже, Риза наконец-то выбило из седла. Финч сделал себе пометку на будущее — спросить, читал ли он Диккенса. Риз посмотрел на него и вернулся к своей вежливой улыбке: — Э… Из-за изысканной и лаконичной прозы? Похоже, таки не читал. Теперь персонаж Риза напоминал ребенка, которого поймали на списывании. Он быстро глянул на часы: — О черт. Мне нужно идти, обед почти закончился, — он протянул руку. — Было приятно пообщаться. Еще увидимся? Финч пожал его руку, улыбнулся и кивнул, размышляя, выглядит ли со стороны как полный идиот. Стоило Ризу исчезнуть, как зазвонил телефон. Финч вздохнул и нажал «принять». — Что же, — сказал знакомый голос. — Что ты узнал обо мне, Финч? — Что вы можете быть очень странным. Риз хмыкнул. — Это был самый причудливый разговор в моей жизни, мистер Риз. А в ней ведь была пара разговоров с Машиной. — Иногда, если цель начинает болтать, для этого есть скрытая причина, — последовал ответ. — Поймай меня снова. Финч посмотрел на маячок GPS — похоже, Риз сел в машину. Он быстро вышел из кафе, остановил такси и отправился по подсказкам GPS. *** Во второй раз Финч догнал Риза в антикварном магазине и подошел первым, удивив его. — О, мы снова встретились! — Финч пожал его руку и тепло улыбнулся. — Ищите что-то для своего босса? Джон тщательно обдумал свой ответ. — Да, рукописи и рисунки Толкиена. Мой босс очень хотел заполучить рисунки Шира в свою коллекцию. Финч склонил голову, явно планируя нападение. Игра становилась все интересней. — С этим я могу помочь, — наконец сказал он. — Я знаю, где они. — Да? — Риз едва ли удивился, но его персонажу требовалось обрадоваться. — Да, — медленно произнес Финч, не отводя взгляд. — В Британской библиотеке. Риз моргнул. — В следующий раз подготовьтесь получше, мистер Риз, — сказал Финч мягким тоном, хотя на лице не отражалось никаких эмоцией. На лице Риза расцвела улыбка — хитрая, самоуверенная, но не злая. На мгновение Финч растерялся, решая, не закончить ли на сегодня игру, но продолжил: — Зато у меня есть ранний экземпляр «Ветра в ивах». Ваш начальник заинтересован? Риз опять моргнул. Это был самый странный разговор в его жизни: Финч хотел купить книгу у себя самого? — Наверное, — осторожно заметил Риз, больше не стараясь удержаться в роли. С Финчем надо было держать ухо востро, особенно, когда он что-то замышлял. — Расскажите мне о своем начальнике, — Финч развернулся и направился к выходу. — Я отдаю книги только в надежные руки, поэтому предпочитаю знать своих покупателей. О, точно что-то задумал. Они вышли на улицу, и Риз прищурился от солнца, размышляя над ответом. — Мой босс — очень закрытый человек, — начал он с известного. — Ему проще с книгами, чем с людьми. К его удивлению, Финч хмыкнул. — Я где-то видел статью, что чтение художественной литературы улучшает социальные навыки, а документальной — ухудшает, — добавил Риз, решив наплевать на вхарактерность своего персонажа. Финч, похоже, последовал его примеру. — Если уж документальная литература ухудшает социальные навыки, что будет с теми, кто целыми днями читает компьютерный код? «Очень хорошо, Финч», — Риз подарил ему хищную улыбку. — Еще он любит зеленый чай Сенча. Я перенял от него эту привычку. — Да? И почему? — Чтобы понять кого-то — влезь в его шкуру. Иногда попробуешь последовать чужому примеру, и многое становится понятным. Финч даже притормозил от удивления. — Вы можете узнать о человеке по его любимому напитку? Риз достал свою «ты-еще-спрашиваешь-Гарольд?» улыбку и уточнил: — Еще мой босс не любит пива. Если сложить эти два кусочка информации вместе, то можно догадаться, к какой категории людей он не принадлежит. — Какой? — К людям обыкновенным, — довольно сказал Риз. Он был впечатлен, когда Финч не сбавил шага. Вместо этого тот сказал: — У меня тоже необыкновенный работник. — Неужели? И какой он? — Он хотел бы быть скрытным, — произнес Финч чуть мстительно. — Но мне известно больше, чем ему бы хотелось. Джон почти рассмеялся — туше́. — На самом деле, я не могу описать его, — Финч заглянул за угол. — Он человек стольких талантов, что в двух словах и не скажешь. Ризу было приятно, но он не мог не гадать, говорил ли Гарольд искренне, или продолжал игру. А по непроницаемому лицу Финча нельзя было ничего понять. Его взгляд, похоже, удивил Финча, но в остальном тот выглядел собранным, уравновешенным, разумным и таким же, как обычно. Они смотрели друг на друга, пытаясь разгадать, и Финч первым отвел взгляд. — Вам не нужно спросить у своего начальника о книге? — спросил он с улыбкой, словно зная что-то, неизвестное Ризу. Риз удивился только на мгновение, но быстро собрался. — Конечно, — сказал он. — До свидания. Как только Риз скрылся из виду, у Гарольда зазвонил телефон. — Человек многих талантов, Гарольд? — в голосе Риза слышалась улыбка. — Я польщен. — Я забыл сказать, мистер Риз, что также очень странный. Риз попросту рассмеялся. — Думаю, на этом мы закончим тренировку, — добавил Финч. — Не хотелось бы покупать книгу, которая у меня уже есть, у себя самого. — А ты не так плох в общении, как утверждаешь, Финч. Я мог и не беспокоиться. — Но вы — не чужой человек, мистер Риз, — сухо констатировал Финч. — Вы — единственный, кто соединяет меня с внешним миром, естественно, я веду себя с Вами иначе Его слова встретила оглушающая тишина. — Мистер Риз? — Финч оглянулся. — Джон? — Я… Финч... — голос Риза звучал напряженно, и Финч был совершенно сбит с толку. — Я что-то не так сказал? — Финч начал извиняться. — Я знаю, вы хотели как лучше, но, наверное, такая работа не для меня. Это не ваша вина, мистер Риз, и спасибо, что попытались. В ответ на свои извинения он вновь не услышал ничего, кроме неровного дыхания. Забеспокоившись, Финч осторожно спросил: — Возвращаемся в библиотеку? — Нет, — Риз прочистил горло. — Нет. Осталась еще одна сцена. Ты со мной, Финч? Финч все еще беспокоился, но решил отложить выяснения на потом. На перекрестке напротив мелькнул знакомый костюм, и он направился за ним. — Всегда, мистер Риз. *** Финч настиг Риза уже в сумерках. Тот, похоже, на этот раз взялся за задание всерьез: пару раз прокатился на метро, нырял в подземные переходы, прятался в общественных туалетах, иногда даже разворачивался и шел обратно, чтобы проверить, насколько незаметно Финч последует за ним. Следить за кем-то оказалось не так сложно — и разговаривать не надо, хотя с Джоном было непросто. Он исчезал с невозможной легкостью, но всегда оставлял Финчу подсказки. Такси Риза остановилось недалеко от библиотеки, и Финч решил, что игра закончилась, и тот показал ему все приемы слежки, которые хотел. Но Риз немало удивил его, направившись к отелю. — Мистер Риз? Вы возвращаетесь к себе в отель? — его немного обидело, что тот решил уйти, ничего не сказав. — Мы закончили? — И да, и нет. Осталось еще одно испытание, — прежде, чем он успел что-то произнести, Риз добавил. — Будь внимателен, Финч, теперь ты сам по себе. Связь оборвалась, и Финч оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как Риз исчез в дверях бара недалеко от отеля. — Мне это не нравится, мистер Риз, — выдохнул Финч, зная, что его не слышат. Он немного помедлил, пожал плечами и двинулся за Джоном. В баре было людно, но спокойно. Благо, музыка не оглушала, а помещение наполнял смех, а не сигаретный дым. Риз с пивом нашелся в углу. Финч хотел заказать себе минералки, но решил сначала выяснить, что происходит. Он медленно приблизился к Ризу, пытаясь понять, кто они на этот раз. К счастью, Риз ему улыбнулся. — Иногда разрешается угостить начальство выпивкой, — сказал тот. — Что будешь, Гарольд? — Минеральную воду, — Финч расслабился. Вернувшись через пару минут с заказом, Риз заметил: — Мы не на работе, зови меня Джон. Финч не был так уверен — они всегда были на работе. — Обычно наша работа не заканчивается в пять вечера, мистер Риз. — Уже есть новый Номер? — Пока нет. — Значит, мы не на работе. Расслабься, Гарольд, я слышал, отдых полезен для здоровья. Не зная, что сказать, Финч просто смотрел на улыбающегося Риза. — Расскажи мне про своего сотрудника. — Мы все еще играем? Риз поднял на него невинные глаза, пряча усмешку. — Игра никогда не заканчивается, Гарольд. Риз столько раз назвал его по имени, что Финч просто не мог так этого оставить. — Его зовут Джон, — сказал он. — Моего сотрудника. — Хм. Обыкновенное имя. — Да, — согласился Гарольд. — Для необыкновенного человека. Риз скрыл улыбку за бокалом. — Иногда я наблюдаю за ним, моим Джоном, — добавил Финч, и Риз едва не подавился. Финч сделал вид, что не заметил. — Я наблюдал за ним до того, как он стал моим сотрудником, и продолжаю сейчас. Риз молча опустил бокал, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. — Я беспокоюсь о нем, — тон Финча был странным, в нем сквозило удивление и восхищение. — Я давно беспокоюсь о нем — в его жизни была темная полоса, и я не был уверен, наступит ли за ней светлая. — А потом? — спросил Риз низким голосом, пристально наблюдая за ним. — Я не мог помочь ему, — признался Финч медленно. — Хотел… Я хотел помочь многим людям, но не мог. Он глянул на Риза и на мгновение растерял все слова. — Простите меня, — прошептал он, снова уставившись в свой стакан. — Я пытаюсь… Но ничего уже не исправить. Ничего. Риз и не заметил, что сжимает свой бокал, пока тот не треснул с жалобным звоном. Он глянул на свои побелевшие костяшки пальцев и разжал руку. Потом посмотрел на потерянного Финча — того, казалось, совсем придавил груз давней вины. Наконец он заговорил — ласково, стирая с себя все следы напряжения, словно их и не было: — Финч. Расскажи что-то хорошее про своего Джона. Гарольд резко поднял голову на двух последних словах, но увидел, что Джон не шутит, и расслабился. — Он умный. Добрый. Храбрый. Умелый. Компетентный. У него сердце величиной с гору, а может и больше. — Хорошо, — Риз снова заулыбался. — А есть у него секреты? Финч облизал губы. Его удивил вопрос, и Риз прямо видел внутреннюю дискуссию, как тот взвешивал «за» и «против», просчитывал возможные последствия. Он не знал, смеяться или беспокоиться, что Финчу было известно столько его тайн. Когда Финч заговорил, оказалось, что он решил выдать секрет не Риза, а собственный. — Иногда я смотрю, как он спит, — прошептал Финч едва слышно. — Когда не могу заснуть. Риз изумленно поднял брови. — А однажды, — Финч будто боялся, что если остановится, то смелость оставит его. — Одной жаркой ночью, когда не было ни ветерка, я не мог заснуть и наблюдал за ним с помощью камеры. И заметил, что он тоже смотрит на меня. Он снова облизал губы, продолжая смотреть на поверхность стола. — Конечно, не прямо на меня, а в камеру, так что, возможно, он смотрел на Машину. Гарольд поднял взгляд, и Риз понял — он знал ответ. Риз тогда смотрел в камеру так, как однажды надеялся глянуть на самого Финча. Все те эмоции, что он скрывал днем, вырвались той ночью, он смотрел на красный огонек камеры, представляя, что на другом конце на него смотрит Финч, и попытался передать свое одиночество, надежду и страх. Конечно, он и не думал, что Финч на самом деле смотрит. Игра никогда не заканчивалась. Финч внимательно следил за реакцией Джона, готовый извиниться. Но спустя пару минут оглушающей тишины тот, похоже, пришел в себя и, к удивлению Финча, пошутил: — Мне казалось, что подсматривать за спящим человеком запрещено трудовым договором, Финч. Губы Финча дрогнули. — Должен уточнить, что мы тогда были не на работе. И в это мгновение Риз преобразился: отбросил все личины, и снова стал стопроцентным Джоном Ризом. — И что же ты делаешь в свое свободное время, Гарольд? — протянул он. — Когда не наблюдаешь за спящим мною? — О, мы вернулись к «я» вместо «он»? — Финч решил не отступать. — Иногда я вижу, что вы тренируетесь у себя в комнате. — И как, тебе нравится картинка? — Риз лукаво улыбнулся. — Мне… — Финч нахмурился, не уверенный, правильно ли понял вопрос. — Я не смотрю, как вы тренируетесь, мистер Риз, это напоминает о моих ограничениях. Риз прикрыл глаза на мгновение, но быстро повеселел. — Что-то еще, Гарольд? — спросил он, совсем не смущаясь. — Подсматриваешь за мной в душе? Глаза Финча расширились. — Как вы могли такое подумать, мистер Риз? Вы и в самом деле очень странный. Тень снова набежала на лицо Риза, и он спросил уже не так воодушевленно: — Ты видел меня голым? — Случайно, — сухо заметил Финч. Риз снова оживился: — А насколько случайно ты наблюдаешь за мной днем? — Прошу прощения, мистер Риз. Взгляд Риза скользнул по Финчу, остановился на его руке, сжатой в кулак, и он решился. Медленно и осторожно, чтобы не спугнуть, он сжал ладонь Финча. Вечность спустя тот поднял голову и встретил его взгляд. Риз ждал неуверенности, страха, даже отвращения, надеялся на понимание, сочувствие и то, что боялся даже назвать. Но ничего из этого не было. Выражение лица Финча было непонятным: глаза светились лукавством, а губы странно подрагивали в уголках, словно сдерживая улыбку. И тут Джон все понял. — Ох. Ох, Финч. Да ты хитрец! Риз стиснул чужую руку сильнее и, наконец, выдохнул. В груди разливалось что-то очень похожее на счастье. — Ты знал! Знал все это время и подыграл мне! Финч сжал его ладонь в ответ, и Риз почувствовал, что чужие пальцы ледяные и слегка дрожат, выказывая неуверенность, которой не было на лице. — Я уже говорил, мистер Риз, — сказал он. — Что знаю про вас все. Взгляд Риза скользнул от чужого лица к их переплетенным рукам, пока он силился понять, что происходит. — Когда? — Когда я понял, что вы разыгрываете сцену соблазнения? — Финч, похоже, специально ответил на другой вопрос. — Как только вы назвали меня по имени и предложили купить выпивку. На лице Риза читалась борьба между смущением и гордостью за Финча. — Я давно ждал подобного. Вы забеспокоились после того, как со мной флиртовала Хестер. До этого мои навыки общения вас сильно не волновали. Риз кивнул, и Финч продолжил: — Вы хотели знать, как я отреагирую на флирт и как это повлияет на задание. Теперь у вас есть ответ — я сумею подыграть. Риз широко ухмыльнулся. — Значит, ты подсматривал за мной в душе? Финч возмущенно погрозил ему пальцем. Они посидели так немного: Риз нежно поглаживал руку Финча, а тот крепко сжимал его ладонь. А потом Риз спросил снова: — Когда, Финч? На этот раз голос Финча звучал неуверенно: — Когда увидел, как вы смотрите в камеру. Потому что я смотрел на монитор точно так же. Риз сглотнул и спросил, только сейчас вспомнив: — Сегодня ты сказал, что я соединяю тебя с этим миром. — Да, — быстро ответил Гарольд, немного удивленный тем, что Риз запомнил. Он отвел взгляд, и его лицо смягчилось. — Иногда, когда не могу заснуть, я смотрю на мир. Но вы единственный, кто посмотрел в ответ, и увидел меня. Он не сразу осознал, что его целуют — нежно, но уверенно, и все невысказанные слова сдавливали грудь, не давая вдохнуть. Когда он открыл глаза, Риз сидел рядом и выглядел точно таким же ошарашенным, как и сам Гарольд. — Вот это денек, — тихо сказал Риз. Финч заметил, что они до сих пор держатся за руки. — Очень странный, — согласился он. — Но хороший. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. — Хочешь сегодня посмотреть на меня спящего, Финч? — Не уверен. Записи камеры обычно нечеткие, а напряжение вредит глазам. — Этого легко избежать, если занять правильную позицию для наблюдения. — Мне кажется, в этом предложении есть какой-то подвох. Риз счастливо улыбнулся, как не улыбался уже давно. — Ты прав, Финч, есть.