Если не можешь победить честно, тогда просто победи
читать дальше***
- Неплохая идея, - задумчиво произносит Какаши.
Ирука удивленно приподнимает бровь. Вечер он провел в баре, в компании своего нового приятеля и коллеги Асагавы Кинтаро. Тот оказался болтлив донельзя, и до ночи пересказывал Ируке все местные сплетни. Впрочем, кое-какие сведения все же оказались полезными и были добросовестно переданы Копирующему. Как и предложение Асагавы, что планировал на выходные тренировку в горах для членов школьной секции альпинизма, присоединиться к нему и его ученикам.
- Думаешь, неплохая? – озадаченно переспрашивает Ирука, - Что это даст? Всю информацию, которую можно было выжать из этого парня, он мне уже выболтал, я только время потеряю.
- Все не так просто, - Какаши с глубокомысленным видом почесывает плохо выбритый подбородок, стянув маску, - я много думал вот о чем. Восемь человек детей пропало, а обратили внимание на то, что систематически пропадают дети, только тогда, когда их количество превысило цифру пять. Почему? Не так уж много народу живет в трех селениях, чтобы не замечать пропажи жителей, тем более что дети почти всегда под особым присмотром. Твой рассказ подтвердил кое-какие мои догадки.
- О чем ты?
- Убийца хорошо знал всех детей. Первой пропала девочка тринадцати лет, ее считали не от мира сего, вроде как деревенской дурочкой. Когда ее хватились, то подумали, что она сдуру заплутала в лесу, да свалилась в овраг. Родители поплакали и успокоились. Второй пропавший – десятилетний мальчик – был изрядным фантазером и выдумщиком, вечно сбегал из дома, мечтая стать моряком и отправиться в плавание, потом возвращался, так что его исчезновение тоже не вызвало особых подозрений. Далее - брат и сестра, восьми и десяти лет. Родители алкоголики, в доме девять человек детей – мал, мала, меньше, их исчезновения просто поначалу не заметили. И практически у всех пропавших детей имелась какая-либо особенность, которая сбивала с толку окружающих, не позволяя заподозрить истинную причину пропажи ребенка. Все дети жили в разных селениях, а не в одном. Вывод напрашивается сам собой – убийцу следует искать среди школьных учителей. Кто, как не они, хорошо знают детей, знают об их привычках, характерах и семейных неурядицах.
Ирука вздрагивает, словно от удара.
- Этого не может быть! Я не верю! Учитель не способен…
- Ирука, - тон Какаши ровен, но заставляет Ируку мгновенно замолчать и напрячься, сжав кулаки, - ты на миссии. Так что спрячь эмоции поглубже, и делай свое дело. Твоя задача поближе познакомиться со всеми учителями-мужчинами и выяснить про них все, что только можно. И как можно быстрее. Ибо убийца вновь может проявить себя. Подумай об этом.
Ирука подумал. Он думал об этом практически всю неделю, и ему было страшно. Страшно при мысли, что любого из детей, с кем он общается ежедневно, может постигнуть судьба тех восьмерых. Застенчивая улыбка, или дерзкий смех; взгляд исподлобья, скрытное молчание, или робкая попытка прочесть собственные корявые стихи перед всем классом; амбиции лидера, или уход в свой внутренний мир, сидя на задней парте – все они были одинаково беззащитны, не владея техниками, и даже не имея представления о самообороне. Он думал о том, как уберечь их от беды.
Из пятнадцати человек учительского состава школы, лишь пятеро были мужчины, причем весьма преклонный возраст двоих исключал их причастность к убийствам. Оставались трое. Про Асагаву Кинтаро Ирука узнал почти все еще во время их длительного общения за чашечкой сакэ; Казаме-сэнсею, учителю физики, было за пятьдесят, и войти к нему в доверие оказалось трудной задачей, поскольку характером тот обладал весьма замкнутым и недоверчивым. Однако, как заядлый курильщик, он не мог не растрогаться, получив в подарок коробку великолепного душистого табака, причем столь редкого сорта, что достать его можно было разве что в столице. Они разговорились, и довольно быстро выяснилось, что на момент двух последних убийств у Казамы-сэнсея железное алиби – он гостил у своей родни в ближайшем городке в течение двух с половиной недель, и вернулся незадолго до появления Ируки.
К преподавателю литературы и искусства, Масанори-сэнсею, так и не удалось найти подход, хотя, в отличие от своего коллеги, этот добродушный, пышущий здоровьем толстяк, любил поговорить. Правда, темы его разговоров чаще всего не имели ничего общего с реальностью, а касались исключительно высоких сфер.
Неделя промчалась незаметно, вечер пятницы Ирука провел, упаковывая рюкзак к предстоящему походу в горы в компании Асагавы и его учеников, а наутро следующего дня он отправился к условленному месту встречи еще до восхода солнца.
Ирука любил выбираться на природу. Порой ему так надоедало днями напролет сидеть в четырех стенах, что он писал на имя Хокаге заявления с просьбой отправить его на миссию, и неизменно получал их обратно с пометкой «отказать». Не будь эта миссия связана с убийствами детей, он ощущал бы себя человеком вполне довольным жизнью, но нынче даже изумительной красоты восход солнца в горах не радует молодого учителя. Он шагает по горной тропинке, в хвосте группы оживленно болтающих и смеющихся подростков, что взбираются наверх под предводительством Асагавы-сэнсея; младшему из ребят лет десять, а старшему около пятнадцати. Ирука рассеяно вертит головой по сторонам, почти не глядя под ноги, что, впрочем, не мешает ему с легкостью преодолевать все сложные участки пути. Подъем к месту тренировки длится часа два с половиной; оказавшись на небольшом, изумительной красоте лугу, окруженном со всех сторон горными хребтами, ребята с радостными воплями сбрасывают рюкзаки и дружно валятся на густое ярко-зеленое травяное покрывало. Асагава подходит к Ируке, сияя улыбкой, одобрительно хлопает его по плечу.
- Ты почти не вспотел, Ирука-кун, и дыхание у тебя ровное. Каким видом спорта ты занимался?
- Да я так, иногда, нерегулярно…, - мямлит тот, судорожно пытаясь вспомнить, какие-нибудь виды спорта, популярные у гражданского населения, но кроме бега с препятствиями ничего не приходит в голову.
- Так ты легкоатлет? – удивляется Асагава, - по телосложению я принял бы тебя, скорее, за гимнаста.
- Я же говорю – занимался я время от времени.
- А зря. Ты ведь парень способный, сразу видно. Нельзя зарывать талант в землю. Хочешь, кстати, попробовать свои силы в альпинизме?
Прикинув, насколько велик риск выдать себя каким-либо образом, Ирука с улыбкой качает головой.
- Нет, благодарю. У меня с детства проблемы с вестибулярным аппаратом, лучше не рисковать.
- Как знаешь.
Расположившись недалеко от места тренировки, Ирука с изумлением наблюдает за сложными манипуляциями Асагавы и старших мальчишек, пытающихся отладить сложную систему из тросов, крючьев и всяческих приспособлений, чтобы подстраховать новичков от любых случайностей. В процессе наблюдения, он успевает помочь двум ребятам, коим выпала по жребию первая вахта, поставить палатки и приготовить обед.
День пролетает, будто один миг; солнце клонится к закату, окрашивая розовым самую высокую горную вершину, убеленную снежной шапкой. Ирука ощущает, как напряжение последних дней словно отодвигается куда-то на задворки сознания – горный воздух и физический труд делают тело легким и упругим, а мысли спокойными и тягучими, будто патока. Он неторопливо наполняет свою флягу хрустально-прозрачной водой; журчание небольшого водопада, веселый смех и визг трех девчонок, что пытаются искупаться в неглубоком, но ледяном каменистом озерце, звучат отдаленным шумовым фоном, не нарушая расслабленного состояния души и тела. Асагава появляется в поле его зрения, вынырнув из-за широкого камня, наполовину загораживающего проход к источнику воды; несмотря на прохладу, парень раздет до пояса, лишь свисающее с левого плеча полотенце наполовину прикрывает мускулистый торс. Неожиданно, он останавливается, словно споткнувшись о невидимую преграду, и стоит, пристально глядя куда-то в одну точку. Машинально проследив за направлением взгляда Асагавы, Ирука натыкается на купающихся девчонок; по гибким, бледнокожим после затяжной зимы, и пока еще лишенным округлостей, телам в цветастых дешевых купальниках стекают капельки влаги; их движения порывисты и стремительны, голоса и смех звучат звонко, в тон ударяющим о каменистое дно озерца водяным струям.
Расслабленное состояние покидает Ируку постепенно, как бы рывками. Он глядит на лицо Асагавы Кинтаро – мужественное, с волевым подбородком, улыбчивое, симпатичное. Он глядит и не узнает. Взгляд Асагавы сделался липким, маслянистым, и от этого черты словно бы смазались, расплылись – щеки стали более одутловатыми, нижняя губа выпяченной и подрагивающей, исчез волевой подбородок, горизонтальная морщинка прорезала лоб… Ирука мотает головой, отгоняя наваждение. В этот момент Асагава замечает его, и машет рукой, неизменно улыбаясь. Почудилось?
Ночью Ирука ворочается с боку на бок, пытаясь уснуть. В голове вертится фраза Какаши о том, что убийцу следует искать среди школьных учителей. Это означает, что на данный момент подозреваемых двое – Асагава и Масанори. Оба на хорошем счету у начальства, оба замечательно ладят с детьми. Ни один, ни другой не вписывается в образ жестокого убийцы и насильника. Ируке чудится, что его голова вот-вот лопнет, а сердце выскочит из груди. Обругав себя всеми известными ему грубыми словечками за подобное проявление слабости, недостойное шиноби, Ирука, осторожно выползает из спальника, стараясь не потревожить смотрящего десятый сон Асагаву, и, покинув палатку, делает глубокий вдох, вбирая всеми порами ночной воздух с запахом костра и цветущего луга.
Несмотря на ночное бдение, наутро он свеж и бодр, и даже принимает повторное приглашение Асагавы принять участие в тренировке. Изображать тюфяк, повиснув на тросе под насмешливый хохот мальчишек и девчонок, довольно сложно, но Ирука на все готов ради того, чтобы ни на минуту не упускать из виду своего коллегу. Второй день похода пролетает столь же быстро, как и первый, и еще засветло, усталая, пропыленная, но довольная команда юных альпинистов готовится к спуску в долину.
Переступив порог дома, Асагава со вздохом облегчения снимает с плеч тяжеленный, размером почти с него самого, рюкзак и толкает дверь спальни, мечтая вот таким как есть – пыльным, потным, в испачканной одежде – свалиться на кровать и лежать, распластавшись, долго-долго. И тут же замирает на пороге, выпучив глаза.
- Заходи, Кинтаро-кун, не стой там.
Тон Ируки суровый и какой-то отрешенный, словно говорит другой человек, совершенно на Ируку не похожий. Асагава делает шаг вперед, слегка пригнувшись, чтобы не удариться лбом о дверной косяк.
- Дела-а-а-а! – протягивает он озадаченно, - ты чего, приятель? Хотел надо мной пошутить, а? И как ты успел тут оказаться? – его улыбка натянута, а тон напряжен, но тут взгляд Асагавы упирается в разложенные на столе перед Ирукой видеокассеты в неприметных сереньких футлярах, и лицо его, уже второй раз за эти дни, вдруг разительно меняется, исказившись яростью, сделавшись невероятно уродливым и отталкивающим. – Ах ты…, - Асагава мгновение ловит воздух разинутым ртом, - да как ты….! – бросается вперед, хватает Ируку за грудки, вздергивает на ноги, вжимает в стену, навалившись всем телом, дышит в лицо яростно и жарко.
- Какого черта ты делаешь в моем доме, сукин ты сын! Какого черта ты суешь свой нос куда тебя не просят!
Тот молчит, глядя в упор, не пытается ни сопротивляться, ни даже двигаться. Спокойно и словно бы отстраненно, Ирука наблюдает за движениями лицевых мускулов Асагавы, за выражением его глаз – слепая, клокочущая ярость, смешанная с диким страхом, сменяется более осмысленным выражением, и теперь на лице парня явственно читается желание убить. Не тупая, звериная жажда убийства, а вполне человеческое желание устранить возникшую угрозу, убрать препятствие со своего пути. И вот, когда руки Асагавы смыкаются на его горле, тело Ируки приходит в движение само собой, как будто за гранью разума.
***
- Неплохая идея, - задумчиво произносит Какаши.
Ирука удивленно приподнимает бровь. Вечер он провел в баре, в компании своего нового приятеля и коллеги Асагавы Кинтаро. Тот оказался болтлив донельзя, и до ночи пересказывал Ируке все местные сплетни. Впрочем, кое-какие сведения все же оказались полезными и были добросовестно переданы Копирующему. Как и предложение Асагавы, что планировал на выходные тренировку в горах для членов школьной секции альпинизма, присоединиться к нему и его ученикам.
- Думаешь, неплохая? – озадаченно переспрашивает Ирука, - Что это даст? Всю информацию, которую можно было выжать из этого парня, он мне уже выболтал, я только время потеряю.
- Все не так просто, - Какаши с глубокомысленным видом почесывает плохо выбритый подбородок, стянув маску, - я много думал вот о чем. Восемь человек детей пропало, а обратили внимание на то, что систематически пропадают дети, только тогда, когда их количество превысило цифру пять. Почему? Не так уж много народу живет в трех селениях, чтобы не замечать пропажи жителей, тем более что дети почти всегда под особым присмотром. Твой рассказ подтвердил кое-какие мои догадки.
- О чем ты?
- Убийца хорошо знал всех детей. Первой пропала девочка тринадцати лет, ее считали не от мира сего, вроде как деревенской дурочкой. Когда ее хватились, то подумали, что она сдуру заплутала в лесу, да свалилась в овраг. Родители поплакали и успокоились. Второй пропавший – десятилетний мальчик – был изрядным фантазером и выдумщиком, вечно сбегал из дома, мечтая стать моряком и отправиться в плавание, потом возвращался, так что его исчезновение тоже не вызвало особых подозрений. Далее - брат и сестра, восьми и десяти лет. Родители алкоголики, в доме девять человек детей – мал, мала, меньше, их исчезновения просто поначалу не заметили. И практически у всех пропавших детей имелась какая-либо особенность, которая сбивала с толку окружающих, не позволяя заподозрить истинную причину пропажи ребенка. Все дети жили в разных селениях, а не в одном. Вывод напрашивается сам собой – убийцу следует искать среди школьных учителей. Кто, как не они, хорошо знают детей, знают об их привычках, характерах и семейных неурядицах.
Ирука вздрагивает, словно от удара.
- Этого не может быть! Я не верю! Учитель не способен…
- Ирука, - тон Какаши ровен, но заставляет Ируку мгновенно замолчать и напрячься, сжав кулаки, - ты на миссии. Так что спрячь эмоции поглубже, и делай свое дело. Твоя задача поближе познакомиться со всеми учителями-мужчинами и выяснить про них все, что только можно. И как можно быстрее. Ибо убийца вновь может проявить себя. Подумай об этом.
Ирука подумал. Он думал об этом практически всю неделю, и ему было страшно. Страшно при мысли, что любого из детей, с кем он общается ежедневно, может постигнуть судьба тех восьмерых. Застенчивая улыбка, или дерзкий смех; взгляд исподлобья, скрытное молчание, или робкая попытка прочесть собственные корявые стихи перед всем классом; амбиции лидера, или уход в свой внутренний мир, сидя на задней парте – все они были одинаково беззащитны, не владея техниками, и даже не имея представления о самообороне. Он думал о том, как уберечь их от беды.
Из пятнадцати человек учительского состава школы, лишь пятеро были мужчины, причем весьма преклонный возраст двоих исключал их причастность к убийствам. Оставались трое. Про Асагаву Кинтаро Ирука узнал почти все еще во время их длительного общения за чашечкой сакэ; Казаме-сэнсею, учителю физики, было за пятьдесят, и войти к нему в доверие оказалось трудной задачей, поскольку характером тот обладал весьма замкнутым и недоверчивым. Однако, как заядлый курильщик, он не мог не растрогаться, получив в подарок коробку великолепного душистого табака, причем столь редкого сорта, что достать его можно было разве что в столице. Они разговорились, и довольно быстро выяснилось, что на момент двух последних убийств у Казамы-сэнсея железное алиби – он гостил у своей родни в ближайшем городке в течение двух с половиной недель, и вернулся незадолго до появления Ируки.
К преподавателю литературы и искусства, Масанори-сэнсею, так и не удалось найти подход, хотя, в отличие от своего коллеги, этот добродушный, пышущий здоровьем толстяк, любил поговорить. Правда, темы его разговоров чаще всего не имели ничего общего с реальностью, а касались исключительно высоких сфер.
Неделя промчалась незаметно, вечер пятницы Ирука провел, упаковывая рюкзак к предстоящему походу в горы в компании Асагавы и его учеников, а наутро следующего дня он отправился к условленному месту встречи еще до восхода солнца.
Ирука любил выбираться на природу. Порой ему так надоедало днями напролет сидеть в четырех стенах, что он писал на имя Хокаге заявления с просьбой отправить его на миссию, и неизменно получал их обратно с пометкой «отказать». Не будь эта миссия связана с убийствами детей, он ощущал бы себя человеком вполне довольным жизнью, но нынче даже изумительной красоты восход солнца в горах не радует молодого учителя. Он шагает по горной тропинке, в хвосте группы оживленно болтающих и смеющихся подростков, что взбираются наверх под предводительством Асагавы-сэнсея; младшему из ребят лет десять, а старшему около пятнадцати. Ирука рассеяно вертит головой по сторонам, почти не глядя под ноги, что, впрочем, не мешает ему с легкостью преодолевать все сложные участки пути. Подъем к месту тренировки длится часа два с половиной; оказавшись на небольшом, изумительной красоте лугу, окруженном со всех сторон горными хребтами, ребята с радостными воплями сбрасывают рюкзаки и дружно валятся на густое ярко-зеленое травяное покрывало. Асагава подходит к Ируке, сияя улыбкой, одобрительно хлопает его по плечу.
- Ты почти не вспотел, Ирука-кун, и дыхание у тебя ровное. Каким видом спорта ты занимался?
- Да я так, иногда, нерегулярно…, - мямлит тот, судорожно пытаясь вспомнить, какие-нибудь виды спорта, популярные у гражданского населения, но кроме бега с препятствиями ничего не приходит в голову.
- Так ты легкоатлет? – удивляется Асагава, - по телосложению я принял бы тебя, скорее, за гимнаста.
- Я же говорю – занимался я время от времени.
- А зря. Ты ведь парень способный, сразу видно. Нельзя зарывать талант в землю. Хочешь, кстати, попробовать свои силы в альпинизме?
Прикинув, насколько велик риск выдать себя каким-либо образом, Ирука с улыбкой качает головой.
- Нет, благодарю. У меня с детства проблемы с вестибулярным аппаратом, лучше не рисковать.
- Как знаешь.
Расположившись недалеко от места тренировки, Ирука с изумлением наблюдает за сложными манипуляциями Асагавы и старших мальчишек, пытающихся отладить сложную систему из тросов, крючьев и всяческих приспособлений, чтобы подстраховать новичков от любых случайностей. В процессе наблюдения, он успевает помочь двум ребятам, коим выпала по жребию первая вахта, поставить палатки и приготовить обед.
День пролетает, будто один миг; солнце клонится к закату, окрашивая розовым самую высокую горную вершину, убеленную снежной шапкой. Ирука ощущает, как напряжение последних дней словно отодвигается куда-то на задворки сознания – горный воздух и физический труд делают тело легким и упругим, а мысли спокойными и тягучими, будто патока. Он неторопливо наполняет свою флягу хрустально-прозрачной водой; журчание небольшого водопада, веселый смех и визг трех девчонок, что пытаются искупаться в неглубоком, но ледяном каменистом озерце, звучат отдаленным шумовым фоном, не нарушая расслабленного состояния души и тела. Асагава появляется в поле его зрения, вынырнув из-за широкого камня, наполовину загораживающего проход к источнику воды; несмотря на прохладу, парень раздет до пояса, лишь свисающее с левого плеча полотенце наполовину прикрывает мускулистый торс. Неожиданно, он останавливается, словно споткнувшись о невидимую преграду, и стоит, пристально глядя куда-то в одну точку. Машинально проследив за направлением взгляда Асагавы, Ирука натыкается на купающихся девчонок; по гибким, бледнокожим после затяжной зимы, и пока еще лишенным округлостей, телам в цветастых дешевых купальниках стекают капельки влаги; их движения порывисты и стремительны, голоса и смех звучат звонко, в тон ударяющим о каменистое дно озерца водяным струям.
Расслабленное состояние покидает Ируку постепенно, как бы рывками. Он глядит на лицо Асагавы Кинтаро – мужественное, с волевым подбородком, улыбчивое, симпатичное. Он глядит и не узнает. Взгляд Асагавы сделался липким, маслянистым, и от этого черты словно бы смазались, расплылись – щеки стали более одутловатыми, нижняя губа выпяченной и подрагивающей, исчез волевой подбородок, горизонтальная морщинка прорезала лоб… Ирука мотает головой, отгоняя наваждение. В этот момент Асагава замечает его, и машет рукой, неизменно улыбаясь. Почудилось?
Ночью Ирука ворочается с боку на бок, пытаясь уснуть. В голове вертится фраза Какаши о том, что убийцу следует искать среди школьных учителей. Это означает, что на данный момент подозреваемых двое – Асагава и Масанори. Оба на хорошем счету у начальства, оба замечательно ладят с детьми. Ни один, ни другой не вписывается в образ жестокого убийцы и насильника. Ируке чудится, что его голова вот-вот лопнет, а сердце выскочит из груди. Обругав себя всеми известными ему грубыми словечками за подобное проявление слабости, недостойное шиноби, Ирука, осторожно выползает из спальника, стараясь не потревожить смотрящего десятый сон Асагаву, и, покинув палатку, делает глубокий вдох, вбирая всеми порами ночной воздух с запахом костра и цветущего луга.
Несмотря на ночное бдение, наутро он свеж и бодр, и даже принимает повторное приглашение Асагавы принять участие в тренировке. Изображать тюфяк, повиснув на тросе под насмешливый хохот мальчишек и девчонок, довольно сложно, но Ирука на все готов ради того, чтобы ни на минуту не упускать из виду своего коллегу. Второй день похода пролетает столь же быстро, как и первый, и еще засветло, усталая, пропыленная, но довольная команда юных альпинистов готовится к спуску в долину.
Переступив порог дома, Асагава со вздохом облегчения снимает с плеч тяжеленный, размером почти с него самого, рюкзак и толкает дверь спальни, мечтая вот таким как есть – пыльным, потным, в испачканной одежде – свалиться на кровать и лежать, распластавшись, долго-долго. И тут же замирает на пороге, выпучив глаза.
- Заходи, Кинтаро-кун, не стой там.
Тон Ируки суровый и какой-то отрешенный, словно говорит другой человек, совершенно на Ируку не похожий. Асагава делает шаг вперед, слегка пригнувшись, чтобы не удариться лбом о дверной косяк.
- Дела-а-а-а! – протягивает он озадаченно, - ты чего, приятель? Хотел надо мной пошутить, а? И как ты успел тут оказаться? – его улыбка натянута, а тон напряжен, но тут взгляд Асагавы упирается в разложенные на столе перед Ирукой видеокассеты в неприметных сереньких футлярах, и лицо его, уже второй раз за эти дни, вдруг разительно меняется, исказившись яростью, сделавшись невероятно уродливым и отталкивающим. – Ах ты…, - Асагава мгновение ловит воздух разинутым ртом, - да как ты….! – бросается вперед, хватает Ируку за грудки, вздергивает на ноги, вжимает в стену, навалившись всем телом, дышит в лицо яростно и жарко.
- Какого черта ты делаешь в моем доме, сукин ты сын! Какого черта ты суешь свой нос куда тебя не просят!
Тот молчит, глядя в упор, не пытается ни сопротивляться, ни даже двигаться. Спокойно и словно бы отстраненно, Ирука наблюдает за движениями лицевых мускулов Асагавы, за выражением его глаз – слепая, клокочущая ярость, смешанная с диким страхом, сменяется более осмысленным выражением, и теперь на лице парня явственно читается желание убить. Не тупая, звериная жажда убийства, а вполне человеческое желание устранить возникшую угрозу, убрать препятствие со своего пути. И вот, когда руки Асагавы смыкаются на его горле, тело Ируки приходит в движение само собой, как будто за гранью разума.
***
@темы: Чукча как писатель
-
-
08.12.2006 в 09:31только надеююсь, что впереди будет еще какая-нибудь интрига помимо грязного педофила Асагавы))))
-
-
08.12.2006 в 09:42Да уж, делать из него убийцу было бы крайне банальным ходом. Я не мастер детективного жанра, но надеюсь развязка будет хоть чуть-чуть неожиданной. Упорно думаю как лучше разрулить следующий кусок, хотя концовка мне уже ясна, нужно лишь к ней подойти грамотно. Ну и все-таки расписать хоть немного про Какаши и Ируку.
-
-
08.12.2006 в 09:58Подпись: Благодарный читатель.
Я, кстати, сейчас точно таким же образом сижу над интригой и над развязкой - конец есть, серединка провисает. Так что все понимаю
-
-
08.12.2006 в 10:04Брат по разуму.
-
-
08.12.2006 в 10:41Да. Оказывается у фикрайтеров тоже есть личная жизнь...
всё равно ждёт подолжения......
-
-
08.12.2006 в 20:06-
-
08.12.2006 в 22:36Все, брат по разуму, давай мы решим свои тексты дописать и допишем-таки. Я вообще думаю набирать свои отрывки в черновике письма в гугле, чтобы не оставлять следов на компе.
Umi no Iruka ты что, фикрайтеры - это такие инфернальные бесполые немытые чудовища)) Как ты посмел помыслить такое, Дельфин? Нет, неит у нас личной жизни)))
-
-
06.02.2007 в 17:08=_=
что-то я запуталась собирать фик с первой части..=_=
а нельзя какнить- ..эм..ну либо целиком выложить...либо подряд все ссылки с первой части и по сейчас ^__^
ONEGAIIIIIIIIIIIIII