Если не можешь победить честно, тогда просто победи
читать дальше***
Двое стоят друг напротив друга – две расслабленные фигуры, сереброволосые в свете полной луны, что делает окружающее пространство светлым, будто уже наступило утро. Руки Какаши небрежно засунуты в карманы; руки его противника скрещены на груди, плечом он опирается о бревенчатый сруб лесной хижины.
- Ты быстро нашел меня, Шаринган Какаши, - бледный оскал усмешки и черные провалы глазниц, - хотя, если подумать, истинный гений мог бы разыскать мое убежище еще сутки назад.
Первые слова – самые важные. Если противник не атакует неожиданно, то даже короткое общение с ним может принести пользу. Здесь все имеет значение – тембр голоса, интонации, постановка фраз, тон, мимика, жесты; нужно лишь смотреть, слушать и анализировать. Сознание Копирующего двоится, он тщетно пытается собрать образ врага воедино – как будто огромный, угольно-черный силуэт из его снов, что держал на руках мертвое тело Ируки, заслоняет истину, мешая ему сосредоточиться. Усилием воли он давит в себе неосознанный мистический страх перед монстром, с которым ему предстоит вступить в поединок, и видит перед собой просто человека. Обычного шиноби, своего врага. Чтобы добраться до Ируки, ему необходимо уничтожить этого шиноби. Всего-навсего.
- Не ожидал увидеть вас здесь, Санада-сан. Насколько я помню – вы умерли. Героически погибли во время нападения Девятихвостого. Ваше имя даже высекли на Камне Памяти.
- Полагаю, я должен чувствовать себя польщенным? – в голосе Санады неприкрытый сарказм, - Поистине, это достойная награда за жизнь, прожитую во имя Конохи, и отданную во имя Конохи! Несколько букв на мраморе, какая честь! Зачем ты пришел сюда, Какаши-кун? – тон его становится вкрадчивым, - Чтобы убить меня и спасти своего напарника? Ты вряд ли сможешь сделать это, и знаешь почему? Потому что тебя предали. Малыш Ирука рассказал мне все о твоих сильных и слабых сторонах, о манере ведения боя, о секретных техниках. Он послушный мальчик, мой Ирука-чан, он никогда не мог ни в чем отказать своему старому учителю. Неприятно, когда тебя предают, верно?
«Блеф, - думает настоящий Какаши, что наблюдает за сценой переговоров из надежного укрытия, предоставив своему клону красоваться на виду у противника; его мысли текут упорядоченно, а сердце стучит лишь в слегка ускоренно темпе, как всегда бывает перед боем, - если бы Ирука рассказал о нас все, он бы не преминул ударить по самому больному. «Спасти своего напарника». Напарника. Всего лишь напарника. Что ж, похоже, можно действовать».
- Я могу предложить тебе кое-что, - продолжает Санада, приняв молчание Копирующего за смятение, - Ты позволишь мне уйти. Ты не станешь меня преследовать. Ты скажешь Хокаге, что убийца найден и уничтожен, придумаешь, как выкрутиться. Взамен я оставлю в живых твоего приятеля. Если я умру – умрет и он. Подумай. Я знаю, ты не мог к нему не привязаться, – черные провалы глазниц, а изнутри - всепроникающее жало глаз; теневой клон застывает марионеткой с обрезанными нитями, бесполезным и безмозглым сгустком чакры, - он такой, Ирука-чан, его нельзя не любить. Вот сейчас, сию минуту, ты готов простить ему его слабость, его предательство и броситься его спасать. Не стоит. Как я уже сказал – мы связаны накрепко, умру я – умрет и он, можешь мне поверить.
Паккун глядит на Копирующего вопросительно; пес понимает все даже не с полуслова – раньше, чем хозяин высказывает свои мысли вслух. Какаши едва заметно кивает, и нин-дог бесшумно исчезает в зарослях. Нужно проверить. Там, хижине, может быть все, что угодно – взрывающиеся свитки, масса ловушек, и даже настоящий Санада, который, подобно Какаши, выставил своего клона в качестве прикрытия, а сам держит кунай у горла Ируки. Пока не станет ясно, что происходит внутри – нельзя вступать в бой. Клон-Какаши смеется, качает головой.
- Ах, Санада-сан, вы чересчур переоцениваете мою сентиментальность! Конечно же, за потерю напарника меня по головке не погладят, но проваленная миссия это пятно на моей репутации. Думаете, моя привязанность к Ируке того стоит?
Санада раздумчиво молчит несколько секунд. Потом начинает говорить, и то, что он говорит, Копирующему определенно не нравится. А еще ему не нравится тон Санады – холодный, отстраненный. Тон человека, которому нечего терять.
- Возможно, не стоит. Возможно. А возможно и то, что ты всеми силами пытаешься показать, что судьба заложника тебе безразлична. Классический прием, Академия ниндзя, третий год обучения. Я не лгал, когда говорил, что мы с Ирукой связаны накрепко, и моя смерть повлечет за собой его смерть. Решай – поверить мне на слово, или рискнуть. Решай, Шаринган Какаши, ибо время не терпит.
Лицо Ируки. Обиженное, со слегка выпяченной нижней губой; гражданская одежда делает его еще более беззащитным на вид. «…Но я на самом деле не горю желанием видеть тебя рядом во время опасной миссии, это слишком сильный отвлекающий фактор…». Да, слишком сильный. Какаши знает все свои слабости. Он знает, что любит человека по имени Умино Ирука, и это его слабость. Он никогда не произносил этого вслух, и даже никогда об этом не думал, теперь же не самый подходящий момент, чтобы начинать об этом думать. Он должен принять решение, прямо сейчас. Паккун появляется из зарослей как раз в тот момент, когда Какаши уже пребывает на грани потери контроля над собой.
- Он жив, - сердце шиноби – сердце человека, оно замирает, но после продолжает биться, неровно, рывками. Разум шиноби – разум Бога, сила шиноби – сила Демона, - Он ранен, но жив, - продолжает Паккун, - он там один, и я не обнаружил никаких ловушек. Но… с ним что-то не так.
- Что не так?
- Я не знаю. Его запах изменился.
- Гендзютцу?
- Возможно.
Какаши прерывисто выдыхает, будто до этого момента ему не хватало воздуха. Сейчас. Прямо сейчас.
Его атака сильно напоминает ему самому Узумаки Наруто – массированная, стремительная и беспорядочная на первый взгляд; теневые клоны сталкиваются с теневыми клонами, и лишь Шаринган способен выделить из этой массы истинного врага. Санада пользуется приемом Гая, сражаясь, избегая взгляда Копирующего; до мастерства Гая, ему, однако, далеко – эффективность его техник заметно снижается, что позволяет клонам Какаши почти вплотную приблизиться к хижине. Сделав вид, что он принял одного из клонов за настоящего Санаду, Какаши обрушивает на него всю мощь своей атаки, краем глаза наблюдая, как противник отделяется от собственных клонов и медленно пятится к дверям хижины. Укрыться в убежище Санада не успевает – Копирующий уже ждет его на пороге; три запятые на кроваво-алом Шарингане, ускоряясь, вращаются, неотвратимо затягивая врага в смертельный водоворот …
В выпученных, стекленеющих глазах Санады отражаются два идеально круглых лунных диска; кровь, что толчками выплескивается из его ноздрей и широко разинутого рта, кажется черной. Прежде чем переступить порог хижины, Копирующий склоняется над поверженным врагом и прощупывает пульс на сонной артерии. Если бы не Ирука, то его вполне можно было бы захватить живьем и допросить, он наверняка поведал бы массу интересных вещей. Они допустили множество промахов, Цунаде, без сомнения, выскажет по поводу этой миссии много чего такого, что ему вряд ли понравится. Но все эти мысли где-то на заднем плане, а слова Санады о том, что его смерть повлечет за собой смерть Ируки, колоколом звенят в голове, ускоряя удары сердца. Внутри хижины полутемно; осколки лампы, хрустнув, превращаются в стеклянную пыль под ногами Копирующего, пока он торопливо сканирует Шаринганом окружающее пространство. Ему кажется странным, что Санада не позаботился даже о самых простейших ловушках; мелькнувшая было тревожная мысль о том, что он просто не в состоянии их обнаружить, несмотря на свой особый дар, отбрасывается как очень маловероятная – уровень мастерства его противника исключает подобную возможность. Ирука лежит на боку, безжизненно вытянувшись; склонившись над ним, Какаши ощущает вялый, прерывистый ток его чакры и едва заметное биение пульса. Разрезав веревки на запястьях, он осторожно переворачивает Ируку на спину, проводит растопыренными ладонями вдоль его тела и облегченно вздыхает – кажется, опасности для жизни нет. Несколько проникающих ран от сюрикенов, но без повреждения внутренних органов, раздробленная ключица… Порванная подключичная артерия, к счастью, заштопана с помощью чакры – Санада, по всей видимости, очень хотел заполучить живого заложника. Потеря крови значительная, но не смертельная, а на синяки и ушибы вообще можно не обращать внимания. Какаши сосредотачивается, собирая чакру на кончиках пальцев – нескольких несложных медицинских дзютцу будет достаточно, чтобы Ирука выдержал транспортировку до Конохи…
- …проклятье, что это?!
Неожиданное и резкое падение жизненных функций раненого волной прокатывает через его собственные каналы чакры, словно сгусток жизненной энергии в его руках вдруг порвался на клочки и начал таять. Какаши торопливо складывает печати, выполняя дзютцу уже относящиеся к разряду реанимационных, но тщетно – чакра Ируки, кажется, живет своей собственной жизнью, пережимая сосуды, питающие важнейшие органы, убивая носителя. Копирующий судорожно вспоминает все прочитанное им о медицинских дзютцу, как исцеляющих, так и убивающих; на какой-то миг его захлестывает паника, принося черноту и муть, вызывая в сознании череду образов, что мелькают жутким калейдоскопом. Тело отца, в луже крови; Обито, пустой глазницей глядящий на него из-под завала камней; бледное, запрокинутое лицо Йонадайме с застывшей навечно полуулыбкой; лица друзей и родных, что уходили один за другим, оставляя лишь имена на Камне Памяти… Он рывком прижимает к себе Ируку, встряхивает тело, в котором уже не чувствуется признаков жизни. Бревенчатые стены хижины, продуваемые ветром, смыкаются вокруг, пульсируют, будто живые, а тонкие призрачные лучи лунного света, что проникают сквозь щели, нестерпимо слепят глаза, пронизывают тело острыми лезвиями, и больно, больно…
Он опускает тело Ируки на пол, разрывает рубаху у него на груди. Да, вот оно. Цепочка букв и символов, выведенных тушью, тянется через всю грудную клетку, от ключиц до живота. Сорвав с лица маску, Какаши набирает в грудь побольше воздуха, собирая воедино все свои силы и волю. У него уже нет времени, чтобы создать печать, разорвав дзютцу Санады, накрепко связывающее его жизненные функции с жизненными функциями Ируки, но сдаваться он не собирается. Единственное, что он может сделать – вклиниться в эту цепочку, привязать себя накрепко, удержав Ируку на плаву. Цунаде наверняка назвала бы этот план идиотским и самоубийственным, но Цунаде далеко, а он не шиноби-медик, он всего лишь дилетант, нахватавшийся поверхностных знаний в данной области. Да, он был слишком самонадеян, когда полагал, что больше не одинок – видно на роду ему написано терять близких. Но прямо здесь и прямо сейчас он победит судьбу. Или умрет.
Точечный удар чакрой в область грудины; биение сердца и судорожный вдох. Губы Копирующего беззвучно шевелятся, пальцы сплетаются, складываясь в печати. Его собственный пульс замедляется, приноравливаясь к пульсу Ируки; они начинают дышать в унисон. Теперь главное удержать…
***
Последний кусок в комментах.
Двое стоят друг напротив друга – две расслабленные фигуры, сереброволосые в свете полной луны, что делает окружающее пространство светлым, будто уже наступило утро. Руки Какаши небрежно засунуты в карманы; руки его противника скрещены на груди, плечом он опирается о бревенчатый сруб лесной хижины.
- Ты быстро нашел меня, Шаринган Какаши, - бледный оскал усмешки и черные провалы глазниц, - хотя, если подумать, истинный гений мог бы разыскать мое убежище еще сутки назад.
Первые слова – самые важные. Если противник не атакует неожиданно, то даже короткое общение с ним может принести пользу. Здесь все имеет значение – тембр голоса, интонации, постановка фраз, тон, мимика, жесты; нужно лишь смотреть, слушать и анализировать. Сознание Копирующего двоится, он тщетно пытается собрать образ врага воедино – как будто огромный, угольно-черный силуэт из его снов, что держал на руках мертвое тело Ируки, заслоняет истину, мешая ему сосредоточиться. Усилием воли он давит в себе неосознанный мистический страх перед монстром, с которым ему предстоит вступить в поединок, и видит перед собой просто человека. Обычного шиноби, своего врага. Чтобы добраться до Ируки, ему необходимо уничтожить этого шиноби. Всего-навсего.
- Не ожидал увидеть вас здесь, Санада-сан. Насколько я помню – вы умерли. Героически погибли во время нападения Девятихвостого. Ваше имя даже высекли на Камне Памяти.
- Полагаю, я должен чувствовать себя польщенным? – в голосе Санады неприкрытый сарказм, - Поистине, это достойная награда за жизнь, прожитую во имя Конохи, и отданную во имя Конохи! Несколько букв на мраморе, какая честь! Зачем ты пришел сюда, Какаши-кун? – тон его становится вкрадчивым, - Чтобы убить меня и спасти своего напарника? Ты вряд ли сможешь сделать это, и знаешь почему? Потому что тебя предали. Малыш Ирука рассказал мне все о твоих сильных и слабых сторонах, о манере ведения боя, о секретных техниках. Он послушный мальчик, мой Ирука-чан, он никогда не мог ни в чем отказать своему старому учителю. Неприятно, когда тебя предают, верно?
«Блеф, - думает настоящий Какаши, что наблюдает за сценой переговоров из надежного укрытия, предоставив своему клону красоваться на виду у противника; его мысли текут упорядоченно, а сердце стучит лишь в слегка ускоренно темпе, как всегда бывает перед боем, - если бы Ирука рассказал о нас все, он бы не преминул ударить по самому больному. «Спасти своего напарника». Напарника. Всего лишь напарника. Что ж, похоже, можно действовать».
- Я могу предложить тебе кое-что, - продолжает Санада, приняв молчание Копирующего за смятение, - Ты позволишь мне уйти. Ты не станешь меня преследовать. Ты скажешь Хокаге, что убийца найден и уничтожен, придумаешь, как выкрутиться. Взамен я оставлю в живых твоего приятеля. Если я умру – умрет и он. Подумай. Я знаю, ты не мог к нему не привязаться, – черные провалы глазниц, а изнутри - всепроникающее жало глаз; теневой клон застывает марионеткой с обрезанными нитями, бесполезным и безмозглым сгустком чакры, - он такой, Ирука-чан, его нельзя не любить. Вот сейчас, сию минуту, ты готов простить ему его слабость, его предательство и броситься его спасать. Не стоит. Как я уже сказал – мы связаны накрепко, умру я – умрет и он, можешь мне поверить.
Паккун глядит на Копирующего вопросительно; пес понимает все даже не с полуслова – раньше, чем хозяин высказывает свои мысли вслух. Какаши едва заметно кивает, и нин-дог бесшумно исчезает в зарослях. Нужно проверить. Там, хижине, может быть все, что угодно – взрывающиеся свитки, масса ловушек, и даже настоящий Санада, который, подобно Какаши, выставил своего клона в качестве прикрытия, а сам держит кунай у горла Ируки. Пока не станет ясно, что происходит внутри – нельзя вступать в бой. Клон-Какаши смеется, качает головой.
- Ах, Санада-сан, вы чересчур переоцениваете мою сентиментальность! Конечно же, за потерю напарника меня по головке не погладят, но проваленная миссия это пятно на моей репутации. Думаете, моя привязанность к Ируке того стоит?
Санада раздумчиво молчит несколько секунд. Потом начинает говорить, и то, что он говорит, Копирующему определенно не нравится. А еще ему не нравится тон Санады – холодный, отстраненный. Тон человека, которому нечего терять.
- Возможно, не стоит. Возможно. А возможно и то, что ты всеми силами пытаешься показать, что судьба заложника тебе безразлична. Классический прием, Академия ниндзя, третий год обучения. Я не лгал, когда говорил, что мы с Ирукой связаны накрепко, и моя смерть повлечет за собой его смерть. Решай – поверить мне на слово, или рискнуть. Решай, Шаринган Какаши, ибо время не терпит.
Лицо Ируки. Обиженное, со слегка выпяченной нижней губой; гражданская одежда делает его еще более беззащитным на вид. «…Но я на самом деле не горю желанием видеть тебя рядом во время опасной миссии, это слишком сильный отвлекающий фактор…». Да, слишком сильный. Какаши знает все свои слабости. Он знает, что любит человека по имени Умино Ирука, и это его слабость. Он никогда не произносил этого вслух, и даже никогда об этом не думал, теперь же не самый подходящий момент, чтобы начинать об этом думать. Он должен принять решение, прямо сейчас. Паккун появляется из зарослей как раз в тот момент, когда Какаши уже пребывает на грани потери контроля над собой.
- Он жив, - сердце шиноби – сердце человека, оно замирает, но после продолжает биться, неровно, рывками. Разум шиноби – разум Бога, сила шиноби – сила Демона, - Он ранен, но жив, - продолжает Паккун, - он там один, и я не обнаружил никаких ловушек. Но… с ним что-то не так.
- Что не так?
- Я не знаю. Его запах изменился.
- Гендзютцу?
- Возможно.
Какаши прерывисто выдыхает, будто до этого момента ему не хватало воздуха. Сейчас. Прямо сейчас.
Его атака сильно напоминает ему самому Узумаки Наруто – массированная, стремительная и беспорядочная на первый взгляд; теневые клоны сталкиваются с теневыми клонами, и лишь Шаринган способен выделить из этой массы истинного врага. Санада пользуется приемом Гая, сражаясь, избегая взгляда Копирующего; до мастерства Гая, ему, однако, далеко – эффективность его техник заметно снижается, что позволяет клонам Какаши почти вплотную приблизиться к хижине. Сделав вид, что он принял одного из клонов за настоящего Санаду, Какаши обрушивает на него всю мощь своей атаки, краем глаза наблюдая, как противник отделяется от собственных клонов и медленно пятится к дверям хижины. Укрыться в убежище Санада не успевает – Копирующий уже ждет его на пороге; три запятые на кроваво-алом Шарингане, ускоряясь, вращаются, неотвратимо затягивая врага в смертельный водоворот …
В выпученных, стекленеющих глазах Санады отражаются два идеально круглых лунных диска; кровь, что толчками выплескивается из его ноздрей и широко разинутого рта, кажется черной. Прежде чем переступить порог хижины, Копирующий склоняется над поверженным врагом и прощупывает пульс на сонной артерии. Если бы не Ирука, то его вполне можно было бы захватить живьем и допросить, он наверняка поведал бы массу интересных вещей. Они допустили множество промахов, Цунаде, без сомнения, выскажет по поводу этой миссии много чего такого, что ему вряд ли понравится. Но все эти мысли где-то на заднем плане, а слова Санады о том, что его смерть повлечет за собой смерть Ируки, колоколом звенят в голове, ускоряя удары сердца. Внутри хижины полутемно; осколки лампы, хрустнув, превращаются в стеклянную пыль под ногами Копирующего, пока он торопливо сканирует Шаринганом окружающее пространство. Ему кажется странным, что Санада не позаботился даже о самых простейших ловушках; мелькнувшая было тревожная мысль о том, что он просто не в состоянии их обнаружить, несмотря на свой особый дар, отбрасывается как очень маловероятная – уровень мастерства его противника исключает подобную возможность. Ирука лежит на боку, безжизненно вытянувшись; склонившись над ним, Какаши ощущает вялый, прерывистый ток его чакры и едва заметное биение пульса. Разрезав веревки на запястьях, он осторожно переворачивает Ируку на спину, проводит растопыренными ладонями вдоль его тела и облегченно вздыхает – кажется, опасности для жизни нет. Несколько проникающих ран от сюрикенов, но без повреждения внутренних органов, раздробленная ключица… Порванная подключичная артерия, к счастью, заштопана с помощью чакры – Санада, по всей видимости, очень хотел заполучить живого заложника. Потеря крови значительная, но не смертельная, а на синяки и ушибы вообще можно не обращать внимания. Какаши сосредотачивается, собирая чакру на кончиках пальцев – нескольких несложных медицинских дзютцу будет достаточно, чтобы Ирука выдержал транспортировку до Конохи…
- …проклятье, что это?!
Неожиданное и резкое падение жизненных функций раненого волной прокатывает через его собственные каналы чакры, словно сгусток жизненной энергии в его руках вдруг порвался на клочки и начал таять. Какаши торопливо складывает печати, выполняя дзютцу уже относящиеся к разряду реанимационных, но тщетно – чакра Ируки, кажется, живет своей собственной жизнью, пережимая сосуды, питающие важнейшие органы, убивая носителя. Копирующий судорожно вспоминает все прочитанное им о медицинских дзютцу, как исцеляющих, так и убивающих; на какой-то миг его захлестывает паника, принося черноту и муть, вызывая в сознании череду образов, что мелькают жутким калейдоскопом. Тело отца, в луже крови; Обито, пустой глазницей глядящий на него из-под завала камней; бледное, запрокинутое лицо Йонадайме с застывшей навечно полуулыбкой; лица друзей и родных, что уходили один за другим, оставляя лишь имена на Камне Памяти… Он рывком прижимает к себе Ируку, встряхивает тело, в котором уже не чувствуется признаков жизни. Бревенчатые стены хижины, продуваемые ветром, смыкаются вокруг, пульсируют, будто живые, а тонкие призрачные лучи лунного света, что проникают сквозь щели, нестерпимо слепят глаза, пронизывают тело острыми лезвиями, и больно, больно…
Он опускает тело Ируки на пол, разрывает рубаху у него на груди. Да, вот оно. Цепочка букв и символов, выведенных тушью, тянется через всю грудную клетку, от ключиц до живота. Сорвав с лица маску, Какаши набирает в грудь побольше воздуха, собирая воедино все свои силы и волю. У него уже нет времени, чтобы создать печать, разорвав дзютцу Санады, накрепко связывающее его жизненные функции с жизненными функциями Ируки, но сдаваться он не собирается. Единственное, что он может сделать – вклиниться в эту цепочку, привязать себя накрепко, удержав Ируку на плаву. Цунаде наверняка назвала бы этот план идиотским и самоубийственным, но Цунаде далеко, а он не шиноби-медик, он всего лишь дилетант, нахватавшийся поверхностных знаний в данной области. Да, он был слишком самонадеян, когда полагал, что больше не одинок – видно на роду ему написано терять близких. Но прямо здесь и прямо сейчас он победит судьбу. Или умрет.
Точечный удар чакрой в область грудины; биение сердца и судорожный вдох. Губы Копирующего беззвучно шевелятся, пальцы сплетаются, складываясь в печати. Его собственный пульс замедляется, приноравливаясь к пульсу Ируки; они начинают дышать в унисон. Теперь главное удержать…
***
Последний кусок в комментах.
@темы: Чукча как писатель
-
-
25.02.2007 в 14:15Длинный коридор госпиталя наполнен солнцем, что светит прямо в огромное, во всю стену окно с восточной стороны; Какаши медленно ковыляет по этому солнечному тоннелю, опираясь на костыли. Палата Ируки в самом конце, там, где ординаторская и оперблок. Это место действует на Копирующего каким-то странным образом – несмотря на сосредоточие здесь боли и страданий, он ощущает умиротворение. Возможно потому, что, попадая сюда, он каждый раз заново ощущает себя живым. Валяться в госпитале с диагнозом «массированная потеря чакры» для него дело привычное – за использование Шарингана приходится платить свою цену. С таким же успехом можно было бы валяться и дома, но восстановительная терапия позволяет ускорить процесс вторичного накопления чакры раза в три. Сам он делит каждый из подобных случаев на две группы – «повезло» и «не повезло». «Повезло» это означает, что в качестве симптомов он получает всего лишь временную гипотонию, мышечную слабость и нарушение вестибулярного аппарата; случаи, когда «не повезло» заканчиваются сердечной недостаточностью, или нарушениями ЦНС, вплоть до комы, как это было после поединка с Итачи. Его нынешнее пребывание в госпитале все-таки ближе ко второй группе случаев, нежели к первой, хотя тот факт, что они с Ирукой оказались именно здесь, а не в списках погибших на миссиях, можно счесть прямо-таки невероятным везением.
Когда вызванные им накануне АНБУ появились, наконец, в Долине, та изматывающая длинная ночь почти подошла к концу. Счастливым стечением обстоятельств являлось то, что АНБУ прибыли раньше ожидаемого срока, и особенно то, что с ними была Шизуне – сердитая, взъерошенная, явно выдворенная из теплой постели твердой рукой Хокаге. Какаши готов был упасть на колени и молиться на нее, словно она была Богиней, но на тот момент он пребывал в состоянии, не намного лучшем, чем Ирука, так что молитвы пришлось оставить на потом.
До палаты Ируки Копирующий доковылять не успевает – одна из многочисленных дверей, что тянутся по обе стороны коридора, распахивается, и Цунаде, по ходу отдающая распоряжения одному из медиков, появляется прямо у него на пути. Какаши тихо чертыхается, но отступать уже поздно, по крайней мере, не с его нынешней скоростью передвижения. Приходится просто стоять и ждать, пока Пятая не заметит его.
- Эй, а тебе-то кто встать разрешил?!
Какаши обреченно вздыхает и делает еще несколько шагов в сторону Цунаде, что дожидается его, нахмурившись и уперев руки в бока.
- Доброе утро, Хокагэ-сама!
Цунаде морщится.
- Не разговаривай со мной таким льстивым тоном, я тебя насквозь вижу! Ирука спит, и будет спать еще часа три как минимум, так что марш к себе и живо принял горизонтальное положение! Послезавтра у меня с тобой будет серьезный разговор, так что силы тебе понадобятся.
Какаши угрюмо молчит, думая о том, что все его нехорошие предчувствия сбываются, и головомойки ему не избежать. Вид его тощей, понурой фигуры в черной водолазке и брюках, увенчанной копной белых волос, лишенных привычной банданы и свисающих слипшимися прядями на уши и шею, как ни странно, заставляет Пятую смягчиться.
- Впрочем, - произносит она ворчливо, но уже без раздражения, - ваша миссия успешно выполнена, как бы там ни было – убийца нейтрализован, а девочка спасена, старейшины трех селений остались довольны. Так что я, пожалуй, не стану обсуждать с тобой те методы расследования, которыми вы пользовались, важен результат.
- Э-э…, - осмелев подает голос Какаши, - что там насчет Санады?
- Ты был прав, Орочимару здесь не пахнет. С Санадой давно творилось что-то неладное, еще когда он преподавал в Академии. Нападение Девятихвостого стало для него хорошим шансом покинуть Коноху и замести следы, ты же помнишь, что тогда творилось, ты сам был в АНБУ, – Копирующий кивает, стараясь особо не углубляться в болезненные воспоминания, - заниматься расследованием и опознанием тел было некогда и некому, человек шесть похоронили, опознав по косвенным признакам. Так что теперь дело закрыто и отправлено в архив.
- Хорошо.
- Ничего хорошего, на самом деле, но, по крайней мере, это закончилось. Да, еще кое-что, - тон Цунаде вновь меняется в худшую сторону, и это означает, что легко отделаться не удалось, - Насчет твоего нового дзютцу. Если вздумаешь снова его использовать, или расскажешь кому – оторву башку. Лично. Уяснил? – слегка обалделый Какаши машинально кивает головой, - Ты даже не представляешь, во что влез, и как это можно использовать. Скажу лишь, что Орочимару был бы тебе весьма признателен за твою находку.
Копирующий осмысливает полученную информацию, вспоминая свои действия и ощущения в тот момент, когда он пытался спасти Ируку. Тогда его вел инстинкт, но теперь ему необходимо понять, что же, собственно, он сделал.
- Ладно, все, - произносит Цунаде уже спокойно, - меня ждут в офисе, а ты топай в свою палату.
- Хорошо, Хокагэ-сама.
- Опять! – Цунаде вздыхает, закатывает глаза, - Черт с тобой, я распоряжусь, чтобы тебе поставили кушетку в палате Ируки. Заодно присмотришь за ним.
Солнечный свет в палате слегка приглушен шторами; благодаря нескольким не бросающимся в глаза мелочам, таким, как вышитая салфетка на узком больничном столике, или цветок в стеклянной вазе на подоконнике, здесь уютно почти как дома. Тем более, что громоздкий аппарат ИВЛ, наглядно напоминавший о болезнях и умирании, уже убран, и лишь штатив с подвешенной системой для внутривенных вливаний маячит у изголовья кровати.
Какаши сидит, свесив ноги с кушетки и опираясь подбородком о перекладину костыля. Он глядит на Ируку и думает. В госпитале вообще хорошо думается, особенно во время тихого часа. Он думает о том, что тогда, в хижине, он избегал глядеть на лицо Ируки. Это как-то странно, неужели его настолько легко вывести из равновесия и заставить действовать менее эффективно, чем он способен. Что-то с этим нужно делать, и первое, что приходит ему в голову – никогда больше не брать с собой Ируку на миссию, даже если эта миссия не обещает быть опасной. Копирующий невесело усмехается своим мыслям, задумчиво наблюдает, как солнечный луч пробивается сквозь колышущуюся штору и скользит по лицу Ируки - от подбородка переходит на губы, оттуда на кончик носа и перепрыгивает на лоб. Скоро Ирука проснется. Что-то скажет, он что-то ответит. Все будет по-прежнему. Возможно. А возможно, что-то изменится. К лучшему, конечно же.
КОНЕЦ.
Подводя итоги. Это была моя первая попытка написать детектив в классическом понимании этого слова. Результат - штамп на штампе и бодренький хэппи-энд. Мдя, Агаты Кристи из меня не получится, а жаль - умная была тетка. Единственный плюс - приятно писать про любимых персонажей.
-
-
25.02.2007 в 14:31а вот любопытно, что за дзюцу учудил Какаши?
-
-
25.02.2007 в 14:57Пустил скупую слезу в конце.
Самый лучший конец фика - это хеппи-энд! Определённо.
Героический Какаши, спасающий Ируку - это мой любимый сюжет.
А штампы?...... Штампы есть везде, главное - правильно их использовать.
Поздравляю! У тебя это получилось! Зачёт!
-
-
25.02.2007 в 15:39Неправильная богиня, ну, пусть хоть одна тайна останется. А то детектив какой-то - все видно насквозь.
-
-
25.02.2007 в 16:36-
-
25.02.2007 в 16:56-
-
25.02.2007 в 17:52-
-
25.02.2007 в 18:27-
-
25.02.2007 в 18:47-
-
25.02.2007 в 18:57А мы будем морально тра*ать авторов, чтобы они писали ещё фанфиков.
Автор, ты же напишешь ещё что-нибудь?
-
-
25.02.2007 в 19:24Umi no Iruka, то, что напишу - факт. Но не факт, что по "Наруто". Впрочем, филеры закончились, новый сюжет довольно вдохновляющий, так что зарекаться не стану.
Всем спасибо за отзывы, вы мне очень помогали писать.
-
-
25.02.2007 в 21:30-
-
25.02.2007 в 22:29Очень понравилися портрет больного какаши
-
-
25.02.2007 в 22:48.Ero-Jounin Hatake Kakashi, угу, есть такое дело. Почему-то частенько нравится лицезреть сильного и уверенного в себе персонажа в виде существа сирого, убогого и больного. То ли материнская жалостливость просыпается в авторе и читателях, то ли капелька человеческих слабостей придает персонажу дополнительное обаяние, а может и то, и другое.
-
-
26.02.2007 в 02:32хех,ну вот "Джунинский цикл" тоже подойдет к концу,и читать снова будет нечего...
Ну вы, дорогой, прямо мысли мои читаете (или дневник, одно из двух)
Schnizel
Спасибо!
описание чувств, эмоций, мелочи всякие... (с) ДА!
А мне очень понравился кусок в конце одной из частей, со слов:
"- Хреновые из нас сыщики, - произносит он, невесело усмехаясь."
)) Штампы - это когда в конце страстно трахаются друг с другом ))
(Простите, обчитался блича. Уже отвык от нормальных человеческих взаимоотношений героев)
-
-
26.02.2007 в 09:24Да уж, надеюсь, не забудешь фандом, кроме тебя читать некого
Еще, знаешь, очень здорово и проникновенно описан кусок, где Какаши Ируку спасает, глубоко, пронзительно и эмоционально
-
-
26.02.2007 в 10:43shiranui_genma, Claire*, на здоровье.
"- Хреновые из нас сыщики, - произносит он, невесело усмехаясь."
Сыщики из них реально хреновые, не их профиль.
Еще, знаешь, очень здорово и проникновенно описан кусок, где Какаши Ируку спасает, глубоко, пронзительно и эмоционально
.Ero-Jounin Hatake Kakashi, поверю тебе на слово, ты в этой области спец. А то эмоциональные сцены всегда вызывают сомнение - то ли не дотянул, то ли переборщил и развез сопли по блюдцу.
-
-
26.02.2007 в 14:02-
-
26.02.2007 в 23:58-
-
27.02.2007 в 11:21-
-
27.02.2007 в 17:53сотнюваших рассказов ^_^.-
-
27.02.2007 в 21:35-
-
27.02.2007 в 21:48