[Schnizel]

Забираю к себе свой первый фик по Торчвуду, а то он на сообществе в единственном экземпляре, вдруг потеряется. В комментах.

@темы: Чукча как писатель

Comments

[Schnizel]

Окраина Кардиффа, 12 октября, 23.00.

- Кажется, это здесь! – Джек резко притормаживает на самом краю обрыва; Янто от неожиданности налетает на него, едва не сбив с ног. Они промокли насквозь и прерывисто дышат, выпуская клубы пара в стылый, до предела пропитанный влагой воздух. Шоссе, огибающее залив, находится внизу, всего в метрах десяти от них, оно едва различимо за пеленой дождя; молнии наискось расчерчивают небеса, сейчас они, да еще фары редких авто, проносящихся мимо, подобно призракам, единственные источники света.
- Ты уверен? – Янто почти кричит, перекрывая раскаты грома.
- Да, - Джек не сводит глаз с датчиков на своем браслете, - это прямо здесь.
Он протягивает руку вперед, и Янто заворожено глядит в указанном направлении, не в силах отвести взгляда. Буря стихает неожиданно и сразу, словно оркестр, что прекратил игру по команде дирижера; молнии, потрескивая, спускаются с небес, отбрасывая блики на темное, матовое водяное зеркало. Джек первым достает оружие; стряхнув оцепенение, Янто следует его примеру.

Хаб, 11 октября, 02.15.

- Вот ведь напасть, - Джек глядит не на Янто – сквозь него, и размышляет вслух, - во Вселенной живут миллионы видов разнообразных живых существ. С некоторыми из них мы сталкиваемся, когда они проходят через Разлом. Мы ловим их и отправляем обратно. Некоторых приходится убивать. Это наша работа. Суть в том, что они не стремятся попасть сюда, их заносит к нам случайно. Лишь единицы способны по собственной воле путешествовать сквозь пространство и время. И упаси нас Создатель от этих отдельно взятых особей.
- Твой Доктор тоже ведь путешествует по своей воле.
- Это другое. Представь себе, что пространство и время это человеческий организм, а Доктор – опытный хирург. Он бережно и пытливо исследует пациента, если нужно - вмешивается в процесс и устраняет болезнь. А теперь представь себе на месте опытного врача какого-нибудь неандертальца. Существа, случайно получившие дар проникать сквозь пространственно-временную ткань, похожи на такого вот неандертальца со скальпелем в руке. Они идут вперед, движимые любопытством, прикасаются к предметам, к которым нельзя прикасаться, общаются с людьми, вмешиваются в события, в которые вмешиваться нельзя ни в коем случае. Понимаешь?
Янто молча кивает и ставит перед Джеком очередную чашку кофе, потом уходит в подсобку и возвращается через пару минут с разогретым сэндвичем и упаковкой салфеток. Ловит взгляд шефа, замирает, словно упершись в стену. Джек глядит в упор, рассматривает его, склонив голову набок, словно видит впервые.
- Тебе нужно поспать.
«Тебе тоже», - Янто не произносит этого вслух.
- Я в порядке, - отвечает он лаконично.
Кладет сэндвич и салфетки рядом с чашкой и, развернувшись, уходит. Спускается в подвал, там непочатый край работы – проверить все источники питания, чтобы завтра с утра у Тош не было проблем с аппаратурой, покормить долгоносиков, составить смету расходов на следующую неделю… Голова слегка кружится, ступеньки уплывают из-под ног. Кофе уже не помогает, как, впрочем, и стимуляторы. Наверно, надо послушаться Джека и немного поспать. Иначе совсем скоро от него не будет никакого толку.
Оставшись один, Джек массирует переносицу двумя пальцами. Его личный рекорд без сна – неделя. Это было лет десять назад. Кажется. Помнится, потом он просто отключился и проспал сутки с лишним. У него отличная память. Отличная, для человека. Но человеческая жизнь в среднем длится лет восемьдесят, а он прожил больше, намного больше, так что он не в состоянии помнить точно – когда и по какому случаю ему пришлось провести без сна целую неделю. Они все чертовски вымотались за последние дни, с тех пор как начались эти проблемы с Разломом, ввергшие весь город в полнейший хаос. Десятки пострадавших от пришельцев горожан, поток сигналов о появлении странных существ, теракт в центральном городском парке… Его команда на ногах почти трое суток; пару часов назад Гвен вырубилась, просто присев на диван, и он отправил ее домой, а следом и Тош; Оуэн звонил из центральной городской больницы – к счастью данные о мутациях среди пациентов не подтвердились, и Джек отпустил его до утра. Остались он и Янто. От проблем вселенского масштаба его мысли плавно перетекают на более земные. Кажется, за последние месяцы он возложил на одного из своих подчиненных слишком тяжелую ношу. Работа оперативника, работа администратора, работа любовника капитана Джека Харкнесса… Кстати, последнее - это для него работа, или развлечение? Интересно было бы узнать. На ум приходит пошлый анекдот, и губы Джека кривятся в усмешке. Он спускается в подвал; Янто склонился над одним из мониторов, его пальцы проворно бегают по клавишам, вбивая цифры в длинную таблицу. Джек подходит сзади, прижимается, кладет голову на плечо. Такие минуты случаются нечасто, и Янто замирает, боясь дышать. Его сознание уплывает куда-то, в некие сферы, где царит покой и ощущение полной гармонии с внешним миром. Джек не особенно щедр на проявления нежности. Он ведь не девушка, в конце концов, верно? О, да, Джек определенно не девушка. Их отношения похожи на игру – увлекательную и одновременно опасную. Если соблюдать правила игры, то все будет в порядке. Так считает Янто. Но Джек не тот человек, который будет соблюдать правила. Он отстраняется, разворачивает Янто лицом к себе.
- Идем спать, ладно?
И улыбается. Интересно, ему кто-нибудь когда-нибудь отказывал? Хоть в чем-нибудь? Человеку с такой улыбкой невозможно отказать, так считает Янто. Кивает, закрывает файл, плетется следом за Джеком, чтобы через минуту провалиться, как в сугроб, в глубокий сон без сновидений. И чтобы никаких ощущений. Кроме теплоты и тяжести Джека, который по-хозяйски обнимает его поперек груди, плотно прижимаясь сзади.


Окраина Кардиффа, 12 октября, 23.05.

Молнии вспыхивают, растекаются ручейками во все стороны, оплетая голубоватым коконом пространство шириной около пятидесяти метров.
- Что-то большое. Очень большое, - Джек держит оружие наизготовку и одновременно не сводит глаз с показателей датчиков, на его лице азарт рыбака, в чьей сети на данный момент трепыхается рекордных размеров добыча.
- Такое же большое как тот рогатый монстр, что едва не убил тебя? - уточняет Янто, явственно ощущая противный холодок под сердцем. Ловит устремленный на него косой взгляд Джека, усмехается уголком рта, - Ты жалеешь, что рядом я, а не Гвен, Оуэн, или Тош. Не стоит. Я уже поднаторел в художественной ловле долгоносиков и птеродактилей, пора браться за что-нибудь более существенное.
- Ну что ж, - Джек улыбается в ответ – азартно, хищно, весело. И остатки страха в душе Янто мгновенно исчезают, тают, будто льдинки под палящим солнцем, - тогда будь наготове.
Молнии, наконец, гаснут; в воздухе явственно витает запах озона. Фигура так нетерпеливо ожидаемого монстра материализуется на шоссе, прямо перед ними.
- Что за…, - Янто опускает пистолет, секунду глядит, разинув рот. Потом оборачивается к Джеку, - Джек, это же…, - видя, что тот все еще продолжает целиться, обхватывает правое запястье шефа подрагивающими пальцами, - Джек, это ребенок! Всего лишь ребенок!
- Мы не знаем что это на самом деле, - Джек напряженно щурится, словно силясь разглядеть нечто, невидимое взору человека.
Огни грузовика, неожиданно вынырнувшего из-за поворота, выхватывают из тьмы маленькую фигурку в белом платье, широко распахнутые испуганные глаза и золотистые блики на длинных, слегка вьющихся волосах.
- О-о-о, черт! – Янто срывается с места так быстро, что Джек не успевает его удержать.
- Янто, стой!

[Schnizel]

Хаб, 12 октября 23.57.

- Она бы попала под колеса, если бы я не спас ее, - Янто тщетно пытается очистить брюки от грязи, уныло рассматривая свой когда-то безупречный костюм, - А потом, когда во время вскрытия мы обнаружили бы, что она всего лишь ребенок, жалеть было бы уже поздно.
Джек досадливо морщится, вытирает полотенцем мокрые волосы. В офисе тепло и сухо; Тошико звонко щелкает клавишами, старательно игнорируя их, будто она совершенно случайно стала свидетелем семейной ссоры, девочка в белом платье сидит на диване, держит обеими руками кружку с горячим чаем, глядит в упор, и от ее взгляда Джеку слегка не по себе.
- А как тебе такой вариант – из Разлома появляется опасный инопланетянин в образе маленькой, беззащитной девочки, и в итоге вскрывать приходится уже твой труп? Ты должен научиться подчиняться приказам. Быстро и без колебаний. Иначе я вынужден буду отстранить тебя от оперативной работы. Бывают ситуации, когда неподчинение может стоить жизни, и не только тебе, а еще и многим людям.
В такие моменты Янто не опускает глаз, ему это не нужно. Он и без этого способен закрыться до предела, наглухо, опустить завесу, сквозь которую не пробьется даже самый пытливый наблюдатель. Джек ненавидит в нем эту черту, но это часть Янто, и от этого никуда не деться.
- Да, сэр. Я понимаю, сэр.
- Иногда мне хочется тебя убить, - произносит Джек устало и совершенно искренне.
Короткая, и, кажется, даже удовлетворенная ухмылка на лице Янто заставляет Джека ощутить нечто вроде облегчения, и он клянет себя за то, с какой легкостью им периодически манипулируют.
- Разлом окончательно стабилизировался, - подает голос Тошико.
- Что ж, это радует, - Джек подходит к терминалу, пробегает глазами по экранам, - хотя причину колебаний мы так и не выяснили.
- Я обнаружила, что колебания прекратились сразу же после появления … нашей гостьи, - Тош косится на девочку, она пока не знает, как себя с ней вести, Джек не давал указаний на этот счет, скорее всего он сам еще не решил.
Янто данный факт нисколько не смущает, он забирает у гостьи пустую кружку из-под чая, что-то ей говорит негромко, улыбается, а она улыбается ему в ответ. Подсознательно Джека это беспокоит, и он пока не понимает почему.

Тогда, в машине, он был вне себя, но сдерживался, решив отложить нахлобучку до приезда в офис. Сел за руль, обернулся. Девочка и Янто устроились на заднем сидении – оба мокрые, взъерошенные и напуганные. И глядели они на него с одинаковым выражением, как у нашкодивших детей, что ожидают наказания. Пожалуй, пришелицу нужно было доставить в офис и выяснить, откуда она взялась. На первый взгляд опасности она не представляла - сканирование показало, что это обычный человеческий ребенок, пол женский, возраст примерно двенадцать с половиной лет. Но обычные человеческие дети нечасто появлялись из Разлома.
- Надеюсь, ты присмотришь за ней.
Янто молча кивнул, а девочка как-то по-особенному глянула на него, потом на Джека, а после снова перевела взгляд на Янто. И произнесла несколько непонятных слов.
- Знакомый язык, - Джек задумчиво склонил голову набок, - Это же….
- Это валлийский, - Янто зачарованно глядел на гостью, словно она была сказочным эльфом.
- Что она сказала?
Янто не успел ответить.
- Вы должны мне помочь, - произнесла девочка уже по-английски.

- Ну? – приблизившись, Джек становится перед гостьей, скрестив руки на груди и стараясь максимально абстрагироваться от того факта, что перед ним невинный ребенок, по крайней мере, внешне невинный. Обычная девчушка, таких тысячи – большущие серо-голубые глаза на обезьяньей мордашке с широким ртом и чуть курносым носом, редкие, бледные веснушки на носу и еще одна россыпь - на правой щеке, родинка возле левого уха, похожая на горошину, русые, слегка вьющиеся волосы, острые локти и коленки, белое льняное платье - такие носили в начале прошлого века, и они вновь вошли в моду совсем недавно. - Ты говорила о том, что мы должны тебе помочь. И в чем же заключается эта помощь?
Она не успевает ответить – входная дверь бесшумно отъезжает в сторону и Гвен с Оуэном появляются на пороге, принеся с собой запах дождя и выхлопных газов. Гвен тут же устремляется к девочке, опускается перед ней на корточки с ласковой улыбкой.
- Привет, малышка! Меня зовут Гвен, а тебя?
Янто с Джеком переглядываются, ощущая себя полными болванами – за все это время им и в голову не пришло узнать имя гостьи. Наверно потому, что они никогда не спрашивали имена тех, кто приходит через Разлом.
- Ну, прямо мать Тереза! – хмыкает Оуэн, снимая влажную от дождя куртку и швыряя на спинку стула, - Эту юную леди нужно немедля обследовать и препарировать, может у нее внутри сидит злобный зубастый монстр, который только и ждет, чтобы выбраться наружу и уничтожить все человечество.
- Оуэн, заткнись! – шипит Гвен будто рассерженная кошка, - Поворачивается к девочке, резко меняет тон, расплывается в улыбке, - Не бойся, милая, он шутит. Он у нас большой шутник, - уничижительный взгляд в сторону Оуэна, который, впрочем, не производит на него ни малейшего впечатления. – Так как твое имя?
- Мириам. Мириам Джонс.
- Отлично, Мириам, пойдем, я покажу тебе кое-что интересное.
Гвен с девочкой уходят, Джек задумчиво смотрит им вслед.
- Оуэн прав, - Тош глядит на него удивленно и настороженно, Оуэн кривит губы в усмешке, а Янто вопросительно приподнимает бровь, – нужно убедиться, что с девочкой у нас не будет проблем. По крайней мере, что она на сто процентов человек.
Спустя три с половиной часа, Мириам крепко спит, свернувшись калачиком на диване, укрытая пледом. Полный медосмотр не выявил никаких отклонений от нормы.

[Schnizel]

Хаб, 13 октября, 10.30

- Наверно у каждого бывают в жизни моменты полного и абсолютного счастья. И неважно, сколько времени они длятся – месяцы, недели, дни, часы, или минуты. В такие моменты кажется, что твоя душа это просторная комната с огромными окнами, сквозь которые льются внутрь прямые солнечные лучи, и ты думаешь, что такого количества света должно хватить тебе на всю оставшуюся жизнь, - по щекам Мириам текут слезы, но она не замечает их. Гвен держит ее за руку, Джек и Янто стоят рядом, Тош давно уже повернулась спиной к мониторам, а Оуэн делает вид, что переставляет пробирки в шкафу, но на самом деле он тоже слушает, - Но этот свет похож на мотылька – когда наступает тьма, он мгновенно сгорает и гаснет, и ничто более не в силах осветить твою душу.
Я родилась в селении под названием Торчвуд, что в ста милях от Кардиффа, столицы Уэльса, - у слушателей заметно вытягиваются лица за счет отвисших челюстей, но девочку никто не перебивает, - Мои предки жили там на протяжении пяти поколений. Два моих старших брата отправились в Кардифф на заработки три года назад, и на ферме остались только родители, я и младший братишка. Я жила обычной жизнью – помогала родителям, присматривала за братом, ходила в воскресную школу и очень любила читать книжки, особенно стихи. Я ни разу в жизни не покидала селение, поэтому мне очень нравилась одна игра - как будто я иду по дороге и попадаю в разные места – города, горы, море, пустыня, степь, поросшая красным мхом. Я не сразу поняла, что все происходящее не плод моего воображения, что это все взаправду. Что я могу обогнуть ферму хромого Билла, пройти мимо старой колокольни, повернуть направо у развилки, где стоит огромный дуб с черным дуплом и… оказаться на берегу моря. Не нашего моря, чужого. Там вокруг пустыня, на сотни миль. И желтая скала, похожая на бублик, с дыркой посередине. Там невероятно тихо, слышен лишь шорох волн и голоса птиц с голубым оперением. Иногда я попадала в заброшенный замок, высеченный из цельного камня, и часами бродила по бесконечно длинным коридорам, крутым лестницам, поднималась на самый верх, стояла на обзорной площадке одной из башен, а вокруг были только горы, сплошные горы и ни единого следа присутствия человека. В одном из залов замка на стене висели большущие песочные часы; часы никто не переворачивал, и песок все сыпался и сыпался, он никогда не заканчивался. И я думала, что этот песок – все время, которое есть в мире. И что если их перевернуть, то время двинется вспять. И сколько бы я не бродила по замку, или берегу моря, отыскивая красивые камешки и ракушки, я всегда возвращалась домой к ужину, и моего отсутствия никто не замечал. Потому что все время мира было в моем распоряжении. А потом в нашем селении, где испокон веков царили покой и благополучие, начало твориться что-то странное. Все как будто сошли с ума – сначала в пьяной драке зарезали нашего соседа Томаса, потом его убийцу нашли повешенным, все стали вспоминать старые обиды и выяснять отношения. В конце концов, семья Джонсов и семья Дэвисов начали делить Северную пустошь, а там даже пахать нельзя – сплошные камни и песчаник. И вот, когда они собрались вместе у самой пустоши, все и случилось. Сын вдовы Дилана Дэвиса, которого нашли повешенным, прихватил с собой ружье. И когда разговор перешел в крики и оскорбления, выстрелил. Потом началась драка. В ход шли ножи, палки, камни и все, что попадало под руку. Когда драка закончилась, на земле осталось лежать пятнадцать мертвых тел. И среди них мои родители. И братишка. Его случайно затоптали в свалке, - запнувшись, Мириам осторожно касается ладонями своего лица, потом изумленно глядит на них, словно не понимая, почему они вдруг стали влажными. Гвен протягивает ей платок, но она, не замечая этого, продолжает говорить, - Я отправилась в замок. Я перевернула часы. Потом подождала примерно час и перевернула обратно. И когда я вернулась в селение, моя семья была еще жива, но вражда никуда не исчезла, и все грозило повториться заново. И тогда я вышла на Дорогу между мирами и пошла по ней. В надежде найти кого-нибудь, кто поможет мне предотвратить то, что уже случилось, - Мириам замолкает, берет у Гвен платок и вытирает мокрые щеки и нос. Ее лицо выглядит заметно осунувшимся, глаза тускнеют, словно частицу себя она вложила в свой рассказ. Янто сует ей под нос чашку горячего чая и блюдце с печеньем; она с благодарностью берет угощение.
- Забавно, - задумчиво произносит Джек, - у параллельных миров есть точки соприкосновения. Это имена, названия, события, люди. Поэтому ты попала именно к нам. В организацию под названием «Торчвуд», которая находится в Кардиффе.
- Ты сказала, что Кардифф – столица Уэльса, - с любопытством спрашивает Гвен, - что это значит?
- А в вашем мире разве не так? – удивляется Мириам, - вот уже четыре столетия нашим правителем является Герцог Уэльский, титул передается по наследству по мужской линии.
- Изумительно! – восклицает Янто, присвистнув, - А как же Англия?
- Англичане наши соседи, мы регулярно торгуем с ними, поэтому большинство жителей моего селения знают английский.
- Хотелось бы мне взглянуть на карту вашей Европы, - в голосе Янто изумление и недоверие, - чудеса твои, Господи!
- У моих родителей есть, - встрепенувшись, Мириам глядит на него с ожиданием и надеждой, - Ты можешь ее увидеть, если отправишься со мной.
- Я? Но я…,
Янто растерянно оглядывает всю команду, но, задержав взгляд на лице Джека, произносит уже без тени колебания:
- Мы должны помочь Мириам!
- Я поддерживаю Янто, - тут же откликается Гвен.
- Еще бы ты его не поддержала, вы же лучшие подружки! – доселе молчавший и не проявлявший внешне интереса к происходящему, Оуэн подходит поближе, изъявив желание принять участие в беседе, - Только, знаете, девочки, это все конечно занимательно и интересно, но помощь пришельцам из других миров не наша сфера деятельности. Насколько я помню, мы зовемся «Торчвуд», а не «Красный Крест».
Гвен начинает потихоньку закипать и готовиться обрушить на твердолобую голову доктора Харпера громы и молнии, а Янто глядит на Оуэна с выражением легкой досады и безграничного терпения на лице, словно на безнадежного идиота, и это бесит доктора больше всего на свете.
- Ты невыносим! – подает голос Тош, также приблизившись. – Я за то, чтобы помочь. То, что произошло с Мириам, повлияло на Разлом. Если мы просто отправим ее восвояси – кто знает, что может случиться.
- Мысль здравая, - Джек задумчиво потирает подбородок, - Однако, соваться в параллельный мир без связи с нашим, и без твердой гарантии, что мы вернемся обратно – безумие.
- Я верну вас обратно, клянусь! – Мириам обводит их взглядом, дрожа от едва сдерживаемого возбуждения, - А связь… сейчас погляжу.
Она вынимает из кармашка платья горсть сухих веток и ракушек и, встав на колени, рассыпает их по полу полукругом.
- Так, ближайший стык завтра в полдень, - бормочет она себе под нос, вороша их ладонью, - а потом, если посылать сигналы с определенной периодичностью, то есть хороший шанс, что связь будет устойчивой…
- Что ты делаешь? – вид у Джека весьма озадаченный.
Мириам поднимает голову, глядит младенчески невинно.
- Так я вычисляю, когда можно будет выйти на Дорогу, не потревожив Разлом. А еще – с какой периодичностью наши миры будут достаточно близки, чтобы послать сигнал для связи.
Джек лишь качает головой.
- Видел бы это все Доктор. Варварство какое-то.
- Но это работает, - Мириам поднимается, отряхивает подол и впервые за все это время улыбается – открыто и ясно. И произносит, с таким глубоким убеждением, с такой нерушимой надеждой, что не поверить в ее слова просто невозможно, - Мы отправимся в мой мир. Вы остановите убийства и вражду. Моя семья будет жить.

[Schnizel]

Хаб, 13 октября, 14.15

- Я обнаружила кое-что.
- Что-то важное? – Джек подходит к терминалу, становится рядом с Тошико.
- Думаю, да, - палец Тошь легко скользит по поверхности монитора, очерчивая красную зигзагообразную линию, - во время периода дестабилизации, Разлом излучал некую энергию. Поначалу я не обратила на это внимания, поскольку излучение не несет непосредственной угрозы для здоровья и жизни человека. Но вчера, во время сканирования, Оуэн нашел остаточные следы этого излучения на одежде и коже Мириам. Я взяла образец, и обнаружила, что эти частицы являются неизвестным науке психотропным веществом. Теоретически это вещество способно проникать в кровеносную систему человека и изменять его сознание.
- Думаешь, Мириам…?
Тош качает головой.
- Нет. В ее крови все чисто. Но Мириам… необычная девочка. Мягко говоря.
- Да уж! – хмыкает Джек.
- А вот там, откуда она пришла, люди могут быть заражены этим. Если мы рискнем туда сунуться, то нам понадобится антидот.
- Изменяет сознание…, - Джек задумчиво ерошит волосы, хмурится. – Да, вот что мне показалось странным в ее рассказе. Уэллс – это ведь не Сицилия, обычай кровной мести никогда не практиковался местными жителями. И, судя по словам Мириам, в ее мире все обстоит также. Вполне возможно, и даже очень вероятно, что вражда между двумя семьями была вызвана искусственно, только кем и с какой целью – вот вопрос. Проблемы с Разломом начались у нас неделю назад, примерно тогда же случилось первое убийство в селении Торчвуд в параллельном мире, которое почти наверняка тоже стоит на Разломе… Вмешательство извне каким-то образом сместило границу между мирами, и Мириам попала к нам. Да, я думаю, мы должны отправиться с ней и все выяснить. Но кто-то должен остаться здесь, чтобы обеспечить связь и на случай непредвиденных обстоятельств.
- Вы имеете в виду меня, сэр? – голос Тошико звучит напряженно, она не скрывает разочарования.
- Прости, Тош, - Джек мягко кладет руку ей на плечо, ласково улыбается, пытаясь подсластить пилюлю, - Но здесь нам нужен именно технический специалист. Кроме того, ты лучше всех остальных знакома со свойствами Разлома. Если что-то пойдет не так, только ты сумеешь выручить нас из беды.
- Почему-то именно сейчас комплименты меня не радуют, - ответная улыбка Тош выглядит слегка натянутой, но она, лучше, чем кто-либо из команды, понимает значение такого фактора как дисциплина.


Аграрная зона, 100 миль от Кардиффа, 14 октября, 08.31

- Тьфу, ну и вонь! - Оуэн раздувает ноздри, брезгливо морщится, - Как я ненавижу все эти вылазки за город! В прошлый раз нас чуть не съели, что случится в этот?
Джек, Янто, Тошико и Гвен не реагируют, воспринимая вечное ворчание доктора Харпера неким привычным звуковым фоном. Они сосредоточенно наблюдают как Мириам, одетая в теплую желто-зеленую клетчатую куртку племянницы Гвен, раскладывает на большом плоском камне свои сучки и ракушки. Резкие порывы ветра ерошат им волосы, пригибают к земле заросли пожухлой травы и кустарника, треплют ветви деревьев придорожной лесополосы, срывая с веток пожелтевшую листву.
- Да, это здесь.
- И… что нам делать? – озадаченно спрашивает Джек.
Мириам глядит на него со снисходительностью взрослого, общающегося с ребенком.
- Просто идите за мной.
- Что ж, я возвращаюсь к машине, - Тошико вздрагивает, не столько от холода, сколько от нервного озноба, обхватывает себя руками. – Удачи вам, и берегите себя!
Короткое прощание, и Тош исчезает за ближайшим холмом, помахав им напоследок. Пристроив поудобнее на спинах рюкзаки, команда движется следом за девочкой, в глубине души надеясь, что все это сон, и что невозможно переходить из одного мира в другой просто шагая по тропинке. Впереди одиноко маячат два высоченных дуба, словно в преддверии лесного массива, что тянется вправо и влево, насколько хватает обзора. Мириам проходит между ними, остальные идут за ней практически след в след. Замыкающий шествие Янто вдруг замирает, увидев, как фигура Гвен впереди него на секунду словно бы расплывается, теряя очертания, тает, как будто скрываясь за дождевой пеленой. Янто трет глаза, мотает головой. Протягивает вперед руку, изумленно и недоверчиво глядит, как очертания ладони бледнеют и идут рябью. Приступ секундной паники заставляет его отдернуть руку и, зажмурив глаза, шагнуть вперед, словно бросаясь в омут. Секунду спустя он буквально натыкается на Гвен, ловит ее встревоженный взгляд.
- Эй, ты чего?
- Все… все нормально, - Янто переводит дух и успокаивается, обнаружив, что Гвен цела и невредима, а фигуры Джека, Оуэна и Мириам маячат впереди, метрах в пятидесяти. – Тебе ничего не показалось странным?
Гвен качает головой.
- Нет. А что ты имеешь в виду?
- Ничего, забудь.
Оглядевшись вокруг, Янто протягивает руку вперед, указывая влево, где из-за верхушек деревьев виднеются вращающиеся крылья ветряной мельницы.
- Гляди-ка. Кажется, мы на месте.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, 14 октября, 10.10

- Янто, а ну вернись! Ах ты, паскудник мелкий! – визгливый женский голос нарушает тишину узенькой улочки с добротными одноэтажными деревянными домами, голосу вторит заливистый собачий лай, соседские собаки подхватывают эстафету, и вот уже тишины как не бывало.
Янто суматошно озирается по сторонам, гадая, кто может знать его здесь, в этой деревушке, да еще в параллельном мире; остальные тоже недоуменно вертят головами. Неожиданно, невысокая фигурка, выскочив откуда-то из зарослей бурьяна, росших вдоль бревенчатой ограды, на полной скорости врезается в Янто, заставив охнуть и согнуться пополам. Несмотря на шок, он успевает ухватить противника за плечи и удерживает, не обращая внимания на яростное сопротивление.
- Эй, стой… погоди, - Янто пытается восстановить дыхание, - да не дергайся ты, я не сделаю тебе ничего дурного!
- А ты отпусти, тогда я не буду дергаться!
Нападавшему, по всей видимости, не занимать нахальства. Присев на корточки, и рассмотрев противника как следует, Янто обнаруживает пацаненка лет восьми - пухлощекого, голубоглазого, с темно-русыми вихрами, торчащими во все стороны, одетого в шерстяную короткую курточку и широкие штаны; одна штанина порвана, а на ноге кровоточит глубокий порез, но паренек, как и положено настоящему бойцу, не обращает внимания на боевые раны.
- Как тебя зовут? – спрашивает Янто, уже почти наверняка зная ответ, и испытывая некое странное чувство, сродни ощущению, которое возникает перед прыжком с парашютом.
- А тебе что за дело? – бурчит мальчишка, - Кто ты вообще такой? – и добавляет, настороженно зыркнув на остальных, - У нас чужаков не любят.
- Меня зовут Янто Джонс. Мы пришли издалека, что верно, то верно.
Подвижная физиономия паренька мигом меняет выражение с враждебного на изумленно-недоверчивое.
- Врешь! Это меня зовут Янто Джонс! А ты…, - он вглядывается в лицо Янто, - ты похож на моего дядю Дэвида!
- О чем это вы? – вмешивается Джек, и Янто вдруг понимает, что все это время говорил на валлийском.
Он поднимается, затуманено глядит сперва на мальчишку, потом на товарищей по команде, пытаясь сформулировать некую мысль.
- Он говорит, что его зовут Янто Джонс.
- А вы похожи, - Оуэн усмехается, ехидно щурит глаза, - ты, часом, раньше не бывал в этих краях?
- Он не просто похож на меня, - медленно произносит Янто, - он выглядит в точности как я в детстве, и это уже не смешно.
- В параллельном мире можно запросто встретить своего двойника, Доктор рассказывал, - Джек с улыбкой переводит взгляд с Янто на его уменьшенную копию.
- Горюшко мое, опять порвал штаны! И ногу разодрал! – вынырнув из-за спины Джека, Мириам бросается к мальчишке и, присев на корточки, рассматривает его ссадину. Тот переступает с ноги на ногу, кривит губы и бубнит недовольно себе под нос нечто нелицеприятное про чрезмерную женскую опеку.
- Это твой брат? – полу утвердительно спрашивает Янто.
Мириам кивает.
- От него одни проблемы. Как повадился лазить за яблоками к толстухе Меган, так сплошные синяки, царапины и порванная одежда. А сейчас… кто знает, что может случиться сейчас. Люди сильно ожесточились. Ночью мужчины выходят патрулировать улицы, такого не случалось со времен зимнего нашествия волков десять лет назад. А еще…
- Аа-а, попался, проклятущий!
Мириам вздрагивает. Обладательница того самого визгливого голоса, что всполошил всю округу, по всей видимости, спешит присоединиться к их маленькой компании. Грузная, широколицая, с мясистым носом и выпяченным вперед подбородком, одетая в длинную цветастую юбку и клетчатый передник, покрытый неаппетитного вида пятнами, дама вооружена увесистой кочергой, и явно преисполнена решимости нанести всем своим обидчикам тяжкие телесные повреждения. Рядом с ней семенит щуплый мужичок средних лет, с печально обвисшими седоватыми усами и вилами в руках.
- Наконец-то я до тебя доберусь, вышибу тебе мозги!
Джека, Гвен и Оуэна, которых до сего момента все происходящее забавляло, мигом покидает легкомысленное настроение, когда они видят на лицах приближающихся селян выражение ярости, неприкрытой злобы и готовность убивать. Янто делает шаг вперед, заслонив Мириам и ее братишку, держит руки перед собой ладонями наружу.
- Эй, послушайте! Зачем вы так, это всего лишь ребенок! Вы же не убьете его из-за пары яблок!
- А ты кто такой?! Тоже, небось, бандит, каких свет не видывал! – Янто глядит в маленькие похожие на буравчики глазки на широком, тронутом оспой, лице, силясь найти в них хотя бы малейший проблеск рассудка, но тщетно, - Тетка широко замахивается своим оружием, намереваясь разнести ему голову. Он перехватывает ее запястье и едва успевает увернуться от удара вилами в бок со стороны ее спутника. Краем глаза Янто видит Джека, схватившегося за кобуру револьвера, слышит испуганный вскрик Гвен, но раньше, чем Джек успевает достать оружие, сзади гремят выстрелы – один, второй, третий…
Согнувшись, Янто переводит дыхание, наблюдая, как нападавшие улепетывают что есть духу, побросав кочергу и вилы. Потом оборачивается назад и видит Оуэна, который держит свой револьвер дулом кверху; вид у того донельзя ироничный и невозмутимый.


Селение Торчвуд, ферма Гарольда и Барбары Джонс, 14 октября, 14.05

- Наша дальняя родня, что в Кардиффе, совсем про нас забыла, - Гарольд отодвигает пустую тарелку, неторопливо набивает трубку табаком и закуривает. – Нехорошо это. Родственники должны держаться друг друга.
- Что вы, вовсе не забыла, - мямлит Янто, чувствуя себя слегка неуютно, поскольку ему так и не удалось убедить хозяина дома в том, что он не имеет отношения к их семейству. Остальных эта ситуация откровенно забавляет, тем более что из уважения к гостям за столом говорят исключительно по-английски. Впрочем, считаться родственником хозяев не так уж плохо – их приняли с редкостным радушием и сразу усадили за стол. Гарольд и Барбара представляют собой довольно занятную пару: он – высокий, грузный, степенный и серьезный, с проседью в волосах и проницательным взглядом голубых глаз; она – маленькая, хрупкая, улыбчивая, похожая на совсем молоденькую девушку, а не на мать двоих детей, ее рыжеватые густые волосы собраны в пучок на затылке, а большие карие глаза словно излучают тепло.
Джек с удивлением оглядывает просторную гостиную, заставленную старинного вида мебелью.
- Какой сейчас год? – спрашивает он Гарольда.
Тот глядит удивленно, но на вопрос отвечает.
- Одна тысяча девятьсот восьмой от Рождества Христова.
- А я – то думала, что этот мир отстает от нашего, - задумчиво произносит Гвен, - здесь ведь даже электричества нет. Оказывается, мы попали в прошлое.
- Электричество есть только в городах, - Гарольд умело выпускает аккуратное колечко дыма, - До наших мест пока не добралась цивилизация.
- Ты не права насчет прошлого, - произносит Джек, - здесь это не прошлое, а настоящее. История развивается, и через сто лет технический прогресс доберется до самых удаленных уголков этого мира.
- Не пойму, о чем вы толкуете, - Гарольд вынимает трубку изо рта, - но мне нравится, как это звучит.
Обед подходит к концу; Барбара и Мириам проворно убирают со стола, приносят большущий кофейник и блюдо с пирогом.
- Барбара покажет вам ваши комнаты, можете отдыхать. А нам с женой пора на сходку. Нынче мы с Дэвисами должны договориться окончательно, а то ведь один черт знает, что творится в последнее время.
Янто ловит тревожный взгляд Мириам, и его словно окатывают ушатом холодной воды. Он глядит на Гарольда, Барбару и Янто -младшего, вспоминает рассказ Мириам, и при мысли о пятнадцати мертвых телах, оставшихся на месте схватки, его начинает слегка мутить. Это должно случиться сегодня. Многозначительно глянув на Джека, Янто, кашлянув, произносит:
- Сэр, позвольте нам пойти с вами. Мой друг, - кивок в сторону Джека, - он… э-э-э…разбирается в юриспруденции. Он может помочь уладить ситуацию с помощью законных методов.
- Глупости! Кто станет слушать чужаков? Вот ты член семьи, ты можешь пойти с нами, если хочешь.
Янто оглядывается на Джека, вопросительно приподняв бровь, но тот едва заметно мотает головой. Судя по тому впечатлению, которое производит Гарольд Джонс, спорить с ним бесполезно.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, Северная Пустошь, 14 октября, 17.40

- Джек, ты уверен, что мы подоспеем вовремя, если что-то пойдет не так? Мне кажется, мы слишком далеко, – голос Гвен в передатчике звучит тревожно и требовательно.
- Думаю, да, - через окуляры бинокля группа людей на открытом пространстве просматривается как на ладони. – Если что – стреляйте в воздух, выстрелы отвлекут их внимание и, надеюсь, напугают. В любом случае – ближе подойти мы не сможем, нам будет негде укрыться.
- Так и сделаем, - с решимостью произносит Гвен.
- Вас понял, - откликается Оуэн.

Янто, что стоит по правую руку от Гарольда, задирает голову, досадливо и тревожно глядит в стремительно затягивающееся тучами небо. Темнеет нынче рано, видимость и так отвратительная, только дождя не хватало для последнего мазка к этой картине Апокалипсиса. Воздух вокруг густой как масло; сумерки расчерчивают тенями лица людей, меняя их до неузнаваемости. Даже Гарольд и Барбара выглядят иначе; окутывающее толпу душное облако ненависти засасывает всех, лишая человеческого облика. Янто немного отстраненно думает о том, как хорошо, что ему удалось уговорить их хозяев оставить детей дома. Даже если сейчас все повториться, Мириам и Янто-младший останутся живы при любом раскладе.
- Вот оно, значит, как, - убеленный сединами Воган Дэвис, глава семьи и старейшина селения, говорит, словно пережевывая каждое слово; его узловатые, мозолистые пальцы непроизвольно стискивают набалдашник трости, на которую он тяжело опирается, - Вы, значит, по-хорошему не хотите.
Гарольд глядит на старика прямо и непримиримо.
- Я свое слово сказал. Проложим межу ровно посередине. Это справедливо.
Обе группы, примерно равные по количеству, незаметно уплотняются и сближаются; Янто с ужасом наблюдает, как кое-кто украдкой достает ножи и подбирает с земли камни.
- Да что с ними говорить! – пронзительный женский голос звенит в сгустившемся воздухе, бьет по ушам, - Это ведь они убили Дилана! – костлявая, с растрепанными волосами женщина протискивается сквозь толпу; глаза у нее пустые, выпученные, начисто лишенные даже проблеска мысли. Она тащит за собой словно на привязи долговязого юнца лет пятнадцати; парень явно растерян и напуган, но в руках у него ружье, и Янто всеми своими натянутыми до предела нервами чувствует – вот сейчас все и начнется. В точности как описывала Мириам. – Убийцы, будьте вы прокляты! Устроили самосуд! Если Божья кара вас не настигнет, то настигнет человеческая! – ее голос срывается, превращаясь в какой-то звериный вой, костлявым пальцем она тычет перед собой, - Убейте их всех! Убейте!
Парень вскидывает ружье, но не успевает даже упереть приклад в плечо – стремительно шагнув вперед, Янто наотмашь бьет его по лицу. Тот роняет оружие, глядит, недоуменно моргая. Резкий порыв ветра срывает с одиноких деревьев листву и словно бы на мгновение остужает горячие головы, прогоняя дурман, а хлынувший следом за ним дождь усиливает эффект. Замерев, люди недоуменно глядят друга на друга, даже не делая попыток укрыться от потока воды, льющегося с неба и, словно бы не понимая, что они вообще здесь делают. Воган Дэвис произносит, смущенно кашлянув:
- Что ж… Негоже устраивать смертоубийство, мы, чай, не чужие друг другу. Предлагаю разойтись. Соберемся как-нибудь в другой раз, когда страсти поутихнут. – И властно добавляет, обернувшись к своему семейству, - Ну-ка, все по домам!
Дэвисы потихоньку уходят, настороженно оглядываясь через плечо, некоторые странно, по-рачьи пятятся. Эффект холодного душа был явно кратковременным. Джонсы следуют их примеру, и никто не замечает, как вдова Дилана Дэвиса украдкой наклоняется за ружьем. Звучит выстрел, на пару секунд опередив раскаты грома. Молния вспыхивает секундой раньше, освещая бледные, как у мертвецов лица людей, что глядят друг на дружку, выпучив глаза, готовые в любой момент убивать, либо спасаться бегством. Гарольд оглядывается назад, кричит, перекрывая раскаты грома:
- Кто-нибудь ранен?
Все молчат, и вот он уже стремительно шагает по направлению к женщине, сотрясаемой нервной дрожью, чью костлявую фигуру облепило промокшее насквозь платье. Приблизившись, Гарольд вырывает из ее онемевших пальцев ружье, и, вскинув над головой, разбивает приклад о землю. Гневно произносит, глядя прямо в ее расширенные зрачки, и слова его ложатся веско, будто камни:
- Вот что я тебе скажу, Гленда Дэвис. Ты уже потеряла мужа. А если бы сейчас твоя пуля попала в цель, то ты потеряла бы и сына. Тебя саму я бы не тронул, потому что смерть это слишком легкое наказание. Ты жила бы долго. Догнивала бы как высохшее дерево, утратившее все корни.
Женщина пристально глядит на него около минуты, ярость и скорбь в ее глазах постепенно сменяются усталостью и отчаянием. Она опускает голову, медленно идет прочь; ее сын плетется следом.
Джек, Гвен и Оуэн появляются на месте сходки почти одновременно, вынырнув из-за дождевой завесы.
- Видимость почти нулевая, - Джеку приходится почти кричать, - мы не стали дожидаться твоего сигнала. Янто, все в порядке? Янто…?
Тот стоит, как-то странно сгорбившись, и, приблизившись, Джек с ужасом видит широкое темное пятно под его пальцами, судорожно зажимающими левый бок, смертельно-бледное лицо и кровь на губах.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, ферма Гарольда и Барбары Джонс, 14 октября, 19.05.

- Он промолчал, черт подери, зачем?! Ничто не должно оставаться безнаказанным! Проклятые Дэвисы!
Обычно сдержанный, властный и полный достоинства Гарольд Джонс сейчас похож на зверя в клетке – он расхаживает по комнате, не обращая внимания на суетящихся Мириам и Барбару, что периодически проносятся мимо него взад-вперед, выполняя распоряжения Оуэна и на Гвен, которая направляет лампу под нужным углом, силясь обеспечить доктору достаточное освещение. Сам Оуэн, что склонился над широким деревянным топчаном, на который уложили Янто, и разрезает наскоро наложенную прямо на месте сходки кровоостанавливающую повязку, раздраженно оборачивается.
- Да уберите кто-нибудь отсюда этого блаженного, достал уже!
Гарольд не успевает никак отреагировать на такое откровенное хамство – Джек берет его за плечи, с силой встряхивает и говорит, говорит, глядя в глаза и используя всю силу убеждения, которая у него есть.
- Послушайте! Неужели вы не понимаете, что если бы Янто не промолчал, то началась бы бойня, и погибли бы люди, много людей! Вы и ваши односельчане, вы не виноваты в том, что происходит, но все равно – боритесь с этим! Боритесь с ненавистью! Прошу вас! Прошу вас…
Гарольд, словно очнувшись от сна, протирает глаза, нервно ерошит волосы. Глядит на Джека, уже осмысленно.
- Да, вы правы. Не понимаю, что со мной творится в последнее время. Что творится со всеми нами.
Оборачивается к Оуэну.
- Он выживет?
Тот усмехается криво.
- Если вы перестанете вопить как потерпевший, и окажете мне помощь, то вполне возможно, и даже очень вероятно, он и дальше будет ежедневно мозолить мне глаза.
Судорожно закашлявшись, Янто слизывает капельки крови с губ и силится улыбнуться.
- Сбылся мой самый страшный кошмар – я пациент доктора Харпера, - бормочет он. Ловит взгляд Джека, - А ты, мой капитан, не надейся отделаться от меня так скоро. Я еще…, - замолкает, захлебнувшись болью, когда Оуэн проникает в рану зондом.
Тот склоняется ниже, глядит прямо в черноту расширившихся зрачков Янто.
- Значит так. У тебя сломаны два ребра, осколок одного из них застрял в легком, и мне нужно его извлечь. Или ты сейчас заткнешься, или я буду работать без анестезии. Усек?
Янто молча кивает, силясь выдохнуть. Затуманенным взором глядит, как прозрачная капля жидкости стекает вниз по тонкой иголке шприца в руках Оуэна, чувствует, как Джек легонько сжимает его ладонь, слышит его голос.
- Ловлю тебя на слове…

Джек выпускает неподвижную руку Янто, отходит в сторону, чтобы не мешать работе Оуэна, невидяще глядит перед собой некоторое время, потом, упрямо мотнув головой, поворачивается к Гвен.
- Гвен, пусть Гарольд тебя заменит. Нам с тобой нужно найти источник этой заразы, иначе не пройдет и суток, как селяне вновь вцепятся друг другу в глотки.


Селение Торчвуд, 14 октября, 23.50.

- Тош, ты слышишь меня! Усиль сигнал!
Сквозь треск и десяток самых разнообразных шумов в передатчике, пробивается, наконец, долгожданный голос Тошико.
- Джек, как я рада тебя слышать! Вы в порядке?
- Да, да, но нам нужна твоя помощь! Посмотри по базе, каков радиус действия электромагнитных излучателей, и каков тип сигнала.
- Сейчас. Так, я нашла. Радиус действия до ста пятидесяти миль, тип сигнала – волнообразный. Чем выше расположен передатчик, тем большую площадь он покрывает.
- Понял тебя, Тош, спасибо!
- Тош, как там дома? – вклинивается в разговор Гвен. – Были проблемы с Разломом?
- Да нет, - голос Тош звучит слегка озадаченно, - за такое короткое время что могло случиться? Я едва успела доехать до Хаба, как заработал передатчик…
- Подожди…, - Гвен морщит лоб, - как это ты едва успела доехать? Это после того, как ты проводила нас? Но там ехать минут сорок, не больше!
- Ну да, - Тош явно сбита с толку, - прошло меньше часа.
Джек и Гвен обмениваются изумленными взглядами.
- Мириам говорила…, - медленно, словно размышляя вслух, произносит Джек.
- Про то, что сколько бы она не бродила по иным мирам, она всегда возвращалась домой к ужину! – подхватывает Гвен, - Невероятно!
- О чем это вы? – голос Тош слабеет, перемежаясь шумом и треском, - Я не понима…
Связь прерывается; Джек и Гвен некоторое время глядят друг на друга, пытаясь переварить полученную информацию, затем Джек усилием воли заставляет себя вернуться к насущной проблеме. Он колдует пару секунд над браслетом, и тот выдает довольно подробную голографическую карту селения и окрестностей.
- Так-так, что там у нас… Ага, вот! Гляди-ка – все дома в селении одноэтажные, самое высокое строение это церковь.
- Значит излучатель там?
- Может быть… Хотя…, - сдвинув проекцию, Джек обнаруживает, что картина изменилась, - Нет, не церковь. Видишь, у этой долины форма ковша – края приподняты, а центр в самом низу. Самая высокая точка это мельница.
- Ну конечно! – восклицает Гвен, - Мы проходили мимо нее утром, а потом дорога все время шла под уклон!
- Что ж, тогда поспешим.

Спустя час, излучатель найден и обезврежен; Джек и Гвен возвращаются на ферму Джонсов, не ощущая ничего, кроме неимоверной усталости. В селении Торчвуд царит тишина и покой, нигде не видно вооруженных мужчин, патрулирующих улицы, не слышно даже собачьего лая. На ферме все еще горит свет, несмотря на позднее время; в гостиной Оуэн протирает хирургические инструменты и аккуратно укладывает их в стерилизатор.
- У вас получилось, - говорит он не оборачиваясь, - Видели бы вы их лица. Зуб даю – завтра все селяне будут лобызаться и пить на брудершафт.
- Как Янто? – Джек снимает пальто и небрежно бросает на лавку.
- Жить будет, правда недолго.
Оуэн, наконец, оборачивается, видит выражение лиц Джека и Гвен, криво усмехается.
- Да шучу я, шучу! Правда, будь у меня побольше лекарств и кровь для переливания, я бы мигом поставил его на ноги, но - увы.
Гвен глядит на него некоторое время, склонив голову набок, будто прикидывает – как лучше и удобнее проломить ему голову, но усталость берет свое, и она отправляется спать, решив отложить разборку до утра.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, ферма Гарольда и Барбары Джонс, 15 октября, 10.15.

Тихое, солнечное утро застает всю команду, за исключением Янто, за длинным деревянным столом. Кажется, деревенский завтрак пришелся по вкусу всем, даже Оуэну, по крайней мере, от него не слышно ни жалоб, ни язвительных замечаний. Гвен сетует, что ее талия в самом скором времени увеличится, по меньшей мере, на два размера, после чего тянется за очередной свежеиспеченной булочкой, беззлобно переругивается с Оуэном; Джек молчит, лицо у него на редкость задумчивое и просветленное.
- Старейшина пригласил вас на праздник в честь примирения наших семей, мои родители и брат уже там, помогают в приготовлениях, - повязав голову косынкой, Мириам проворно хлопочет у плиты, где на огне закипает котелок, распространяющий по всему дому сытный запах мяса и овощей. Джеку приятно наблюдать за ней. С того момента, как они встретили ее впервые, девочка сильно изменилось – исчезло скрытое в манерах и мимике напряжение, черты лица разгладились, в глазах появился блеск. Она даже как будто стала выглядеть взрослее.
- Нам обязательно присутствовать?
По правде говоря, Джеку никуда не хочется идти, ему хочется остаться здесь, в этой просвеченной солнцем просторной комнате, обставленной старой мебелью, где на стене висят часы с кукушкой, а в углу весело потрескивают поленья в очаге, где царит тот особенный запах и атмосфера, которой лишены оборудованные по последнему слову техники жилища людей двадцать первого века. Он всегда любил такие вот минуты полного затишья после бури, когда мысли текут плавно и неторопливо, а каждая мышца тела приятно расслаблена.
- А что? – глаза Гвен загораются, - Это было бы любопытно.
- Хм…, - Оуэн ставит на стол недопитую кружку молока; с белой полоской над верхней губой вид у него презабавный. – Если честно, то я не прочь пропустить стаканчик. После всей этой суеты…
- Мне не хотелось бы оставлять Янто без присмотра, - произносит Джек; судя по его тону, он колеблется.
Мириам улыбается, коротко и светло.
- Я присмотрю за ним. Обед скоро будет готов, он проснется голодным как волк, это точно.
- Спасибо, милая, - Джек берет ее ладошки в свои, слегка пожимает.

День пролетает незаметно – Оуэн вовсю любезничает с их молоденькой грудастой соседкой; Гвен болтает с Мириам, попутно помогая ей чистить яблоки для пирога; Джек сидит у постели Янто, колдует над своим браслетом, и, судя по его лицу, на горизонте все спокойно.
Когда приходит время праздника, Янто, вопреки предсказаниям Мириам, еще спит, и Джеку почему-то чертовски не хочется уходить, несмотря на уверения Оуэна, что все жизненные показатели в норме, а рана благополучно заживает. Он думает о том, что на протяжении своей бесконечно долгой жизни он потерял множество близких людей, но никогда, ни разу не был к этому готов. Можно сколько угодно внушать себе, что такие вещи неизбежны, что это его судьба, и он не в силах ее изменить – каждый раз это больно. Очень. Гораздо больнее, чем когда всаживают пулю в лоб, нож в спину, или дробят кости.
Наконец, Гвен уводит его почти силком; последнее, что видит Джек оглянувшись через плечо – тонкая фигурка Мириам в дверном проеме.
За окном стремительно темнеет; Мириам задергивает шторы, зажигает масляную лампу и, вынув с книжной полки толстенный том, устраивается поближе к очагу. Целый день она была хозяйкой в доме, пора подумать и об учебе, ведь уже недели три, как она не посещала воскресную школу. Строчки прыгают, расплываются, что-то мешает сосредоточиться, и Мириам не сразу понимает, что это не физическая усталость. Какая-то неясная угроза из глубин сознания, словно грозовая туча, наползающая на небо. Такое же ощущение возникло у нее в тот день, когда погибли родители и брат. Осознав это, девочка мгновенно цепенеет, ощущая, как холодный пот выступает на лбу, струйкой стекает между лопаток, как ошалело колотится в груди сердце. Тишина за окном, наполненная уханьем совы и стрекотанием сверчков, неожиданно взрывается тревожным собачьим лаем. Спустя какие-то доли секунды Мириам уже знает, что в деревне чужаки, и что пришли они за ней. Потому что нельзя безнаказанно изменять ход событий, нельзя вмешиваться в тонкий организм пространства и времени. Так говорил ей Джек. Ничто не дается просто так, за все в жизни нужно платить. Она купалась в облаке счастья, целых пол дня. Сейчас ей предстоит заплатить свою цену. Но почему? Почему? Она всего лишь хотела, чтобы ее родители и малыш Янто жили, всего лишь, чтобы они жили…. Она глухо рыдает, скорчившись на табурете и прикрывая ладонью рот. Жизнь – самое ценное, что существует во Вселенной. Самое дорогое. Что есть у нее в уплату за это? Осознание того факта, что она в доме не одна, приходит сразу, резко, как удар под дых. В памяти всплывает лицо Джека, и ее обещание позаботиться о Янто- старшем. Собачий лай снаружи звучит громче и злее, сменившись через секунду жалобным визгом и тишиной; стряхнув оцепенение, Мириам срывается с места и бежит в спальню. Лицо спящего Янто выглядит спокойным и бледным до голубизны, словно он уже умер; в страхе Мириам касается его щеки ладонью, ощущает тепло. Тот неожиданно открывает глаза, хватает ее за руку.
- Что… что случилось?
- Скорее, - лихорадочно шепчет она, - скорее, тебе нужно уходить!
- Мириам, что стряслось?! Где Джек и остальные?
Она несколькими глотками загоняет внутрь слезы, хватает его за руку, тянет за собой изо всех сил.
- Некогда объяснять! Твои друзья сейчас на празднестве у старейшины, тебе нужно к ним! Они здесь, они идут сюда! Я задержу их!
Янто приподнимается на локтях; резко кружится голова, но, в целом, терпимо, и он в состоянии встать на ноги. Оглянувшись, он видит свою одежду, аккуратно сложенную на стуле. Развернув девочку спиной к себе, спускает ноги с кровати, встает, выжидает пару секунд, пока окружающий мир перестанет вращаться вокруг своей оси с пугающей скоростью, потом произносит, стараясь придать своему голосу максимальную твердость и убедительность:
- Так. Сейчас я оденусь. А ты в это время объяснишь мне, что происходит.
Стаскивает через голову патриархального вида длинную ночную сорочку, морщась от боли, торопливо натягивает одежду, попутно слушая сбивчивый рассказ Мириам. Присев на кровать, разворачивает девочку лицом к себе.
- То, что ты говоришь – чушь собачья.
- Что? – глаза Мириам слепы от слез, худенькие плечи вздрагивают.
- Запомни – ты ни в чем не виновата. Более того – ты все сделала правильно. Ты молодец. В жизни всякое случается. Бывает, на твоем пути попадаются злые люди, или злые существа из иных миров. Это вовсе не означает, что ты виновата в чем-то и должна заплатить? Веришь мне?
Его лицо совсем близко, оно по-прежнему бледно-голубого цвета, потому что лунный свет просвечивает сквозь шторы, окрашивая все вокруг бледно-голубым. В его глазах испуганным мотыльком мечется тревога, но то, что он говорит – правда, Мириам знает это, чувствует это. И у нее вновь появляются силы бороться за свою жизнь и за жизнь тех, кого она любит.
- Из дома есть еще один выход, он ведет через погреб. Идем! – она увлекает Янто за собой, но он не двигается с места. Присев на пол, глядит в окно, хмурится, кусает губы. Потом поворачивает голову к Мириам.
- Ты пойдешь без меня. У них наверняка есть аппаратура, которая позволит мигом отыскать все ходы и выходы в доме, так что они почти сразу пустятся в погоню, а я сейчас вряд ли способен взять приз в скоростном забеге на длинную дистанцию. Если я задержу их, это даст тебе хотя бы минут пятнадцать форы.
- Н-нет, нет….!
- Слушай меня! – Янто хватает ее за плечи, встряхивает, - Найди Джека и остальных! Чем быстрее ты это сделаешь, тем больше у меня шансов на выживание! Ну! Давай же!
Ощущение времени для Мириам пропадает, остаются лишь ветхие деревянные ступени под ногами, комья земли, что сыплются за шиворот и собственное тяжелое, прерывистое дыхание. А потом свежий ночной воздух с запахом свежескошенной травы и навоза, и стремительный бег под тревожный, перекликающийся собачий лай. Мириам видит впереди огни, слышит музыку и громкие, веселые голоса. Ноги подкашиваются, мир вокруг плывет, окутываясь туманом. Чьи-то сильные руки подхватывают ее, осторожно переворачивают; голоса и музыка сливаются в какой-то смутный гул. Она видит над собой встревоженное лицо Джека.
- Там… Они пришли за мной! Спасите Янто!
Сознание гаснет, подобно свече на ветру, и Мириам погружается во тьму.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, ферма Гарольда и Барбары Джонс, 15 октября, 22.25.

Янто кладет на место половицу, маскирующую вход в погреб, переводит дыхание. Да, сейчас он не в самой лучшей форме, и это еще мягко сказано – все тело будто из ваты, и движется он на одном адреналине. Проверяет обойму. Два патрона, это ж надо! Из всего арсенала, захваченного с собой в дорогу сотрудниками Торчвуда, ему достался именно пистолет Оуэна, из которого тот стрелял в воздух, отпугивая воинственных селян. Впору начинать впадать в панику. Входная дверь из мореного дуба трещит по швам, одному Дьяволу ведомо, какое оружие используют пришельцы, коих Янто насчитал в количестве четырех душ. Он замирает у входа в гостиную, передернув затвор. Тяжелые шаги громыхают по дому; слышится треск разламываемой мебели, звон разбитой посуды, голоса. Раньше Янто частенько снилось, что его преследует некая враждебная, злая сила, от которой не спрятаться, с которой не договориться. Он скрывался от нее в каких-то темных закоулках, обмирая от страха, он ненавидел себя за то, что не решался выйти из укрытия и вступить в бой, и эта гремучая смесь из животного страха и ненависти к самому себе сжигала его изнутри, подобно смертельному яду. Здесь, в доме невозможно было прятаться до бесконечности. Рано, или поздно, его найдут, и тогда он умрет как крыса, загнанная в угол, изнемогая от того самого страха, что преследовал его во сне. Или он сейчас пересилит себя и вступит в бой, пусть все это безнадежно, пусть… Пусть Джек вспоминает его. Не жертвой, не агнцем, возложенным на алтарь великих свершений, но бойцом, погибшим с оружием в руках.
Выскользнув из-за угла, он берет на мушку ближайшего из пришельцев, но в последний момент опускает ствол вниз, целясь по ногам. Да, у него всегда были проблемы с тем, чтобы нажать на курок. Хотя стрелял он не хуже Гвен. Но сейчас это уже неважно. Потому что первая его цель с воплем оседает на пол, зажимая простреленное колено, а вторая ловко уходит в сторону, так что пуля застревает где-то над громоздким сервантом с выставленным напоказ обеденным сервизом из серебра. В следующее мгновение он ощущает чье-то присутствие прямо у себя за спиной, а еще через секунду уже лежит лицом вниз с вывернутыми и заломленными за спину руками; кровь из ссадины на лбу стекает вниз по переносице, а в глазах темнеет от боли. И, кажется, он даже отключается на время, потому что когда сознание проясняется, первое что он ощущает это то, что его руки надежно связаны, а первое, что он видит – начищенные до блеска хромовые сапоги. Они маячат где-то вблизи его лица, где-то на одной линии с человеком, который корчится от боли в простреленном колене и проклинает всех и вся; сапоги останавливаются рядом с головой раненого, в поле зрения Янто появляется дуло пистолета, приставленное к его голове. У того расширяются зрачки, с губ срывается хриплый стон с выражением крайнего изумления.
- Матц, какого…, - звучит негромкий хлопок, и человек заваливается набок, бессмысленно уставившись куда-то третьим глазом посередине лба, из которого медленно вытекает тонкая струйка крови.
- Все обыскали? – спрашивает кого-то обладатель хромовых сапог.
- Так точно. Дом пуст, цель воспользовалась запасным выходом.
- Скверно. Не преследуйте ее, мы упустили свой шанс.
Хромовые сапоги неторопливо направляются в сторону Янто. Его переворачивают на спину; он видит лицо их обладателя. Лицо совсем не страшное и даже довольно привлекательное – оливковый цвет кожи, темные, слегка вьющиеся волосы, ярко-голубые глаза, волевой подбородок. На незнакомце кожаная куртка с какими-то нашивками, и плотно прилегающие кожаные бриджи, а на правой руке широкий черный браслет, чертовски похожий на браслет Джека.
- Ну-с, кто у нас тут? – лицо приближается, и Янто чувствует себя так, словно он раздет догола и помещен под микроскоп – взгляд незнакомца пронизывает насквозь, под таким взглядом чувствуешь себя насекомым.
- Так-так, судя по всему, сами мы не местные, - руки незнакомца проворно шарят по его телу, и Янто отчего-то испытывает жутковатое ощущение, словно по нему ползает что-то вроде довольно большого паука, или сороконожки. Наконец, незнакомец извлекает на свет божий его удостоверение, и на его лице появляется некое странное, маниакальное выражение восторга, словно он бомж, страдающий от похмелья, который совершенно случайно нашел возле мусорного бака крупную купюру.
- Нет, все-таки я чертовски везучий человек! – восклицает он пафосно, воздев взор к потемневшим от времени потолочным балкам, – Алилуйя!
Глядит на Янто в упор, и тому чертовски не нравится выражение его глаз – это выражение глаз хищника, который настиг свою жертву после длительной погони и сию минуту собирается насладиться заслуженной трапезой.
- Янто Джонс, да? Торчвуд? Какая прелесть! - незнакомец смеется, демонстрируя два ряда безупречных зубов и розовые десны. Потом неожиданно хватает Янто за волосы и, притянув поближе, впивается в его губы поцелуем, который длится около минуты; проникает языком в рот, не давая вздохнуть, тщательно исследует завоеванную территорию, не упуская ни единого уголка. Когда поцелуй прерывается, Янто жадно ловит воздух ртом, запрокидывает голову, инстинктивно стремясь отстраниться от незнакомца как можно дальше.
- Прекрати! – разочарованно протягивает незнакомец, - ты ведешь себя как девственник!
- К-какого… зачем ты это делаешь? – выдыхает Янто, почти не надеясь на ответ.
- Зачем? – незнакомец картинно вскидывает оформленные идеальными дугами брови, - Глупый вопрос. Во-первых – я получаю от этого удовольствие. Во-вторых – Джеку это не понравится. Очень не понравится. А тебе, красавчик, я могу посоветовать одно - расслабься и получай удовольствие!
Незнакомец смеется; мимические морщинки на его лице расходятся в стороны аккуратными лучиками, его смех звучит искусственно и нарочито глумливо, он кажется Янто похожим на манекена, сошедшего с витрины. И Янто почему-то вдруг жалеет, что не умер с оружием в руках. Чтобы Джек запомнил его бойцом. Хотя, Джек живет так долго, что ему, наверное, все равно. Вряд ли он запоминает всех, кого он знал, и кто умер, работая на Торчвуд.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, усадьба старейшины, 15 октября, 23.03.

- Мириам, открой глаза! Милая, что с тобой? Боже, Джек, она вся ледяная! – похлопав девочку по щекам, Гвен зовет Оуэна, и голос у нее такой, что тот появляется рядом буквально через пару секунд, вынырнув из толпы танцующих, и трезвеет прямо на глазах. Впрочем, это его профессиональная черта – мгновенно приходить в норму, если пациенту срочно требуется помощь. Селяне продолжают веселиться, появления Мириам пока никто не заметил, тем более, что за огромным матерчатым шатром их небольшую компанию сложно разглядеть.
- У нее нервный шок, - констатирует он, прослушав пульс и дыхание, - что, черт подери, стряслось?
Рот Джека сжимается в тонкую полоску.
- Если бы я знал. Что-то случилось на ферме. Оуэн, останься с девочкой, а мы с Гвен проверим.
- Господи, - Гвен резко поворачивается к Джеку, - Янто там сейчас один!
- Я знаю, - отвечает тот сухо и отрывисто, - датчики зафиксировали, что кто-то проник в это измерение извне. Мы чересчур расслабились, это моя вина. Я мог бы догадаться, что те, кто установил излучатель, могут появиться здесь снова, я мог бы…
Он не успевает договорить – браслет на его руке вдруг начинает пульсировать и издавать резкий, пронзительный писк, который вызывает у Гвен и Оуэна ощущение дурного дежа-вю.
- Неужели опять он, - бормочет Гвен, и на лице у нее появляется непередаваемая смесь обреченности, покорности судьбе, настороженности и любопытства.
Но фигура, появившаяся в голубоватом свете голографического проектора, хоть и имеет определенное сходство с капитаном Джоном Хартом, в частности в плане фасона одежды, однако оным субъектом определенно не является. Пришелец довольно рослый, заметно выше Джека, широкоплечий, атлетического сложения с продолговатым чуть скуластым холеным лицом и голливудской улыбкой, которая отчего-то выглядит насквозь фальшивой. На нем высокие сапоги, кожаные бриджи и короткая кожаная куртка с нашивками, похожими на военные знаки отличия, которые вызывают у Гвен и Оуэна сильнейшие подозрения, что стойкое пристрастие их шефа к военной форме отнюдь не является случайным.
- Ну, Джек, ты заставил меня побегать!
Гвен и Оуэн успели неплохо изучить Джека за время работы бок о бок. Он хорошо умел скрывать свои истинные чувства и эмоции, но они научились видеть то, что скрывалось за маской веселости, или равнодушия. Если при встрече с капитаном Хартом Джек испытал удивление и беспокойство, то теперь он выглядел не на шутку напуганным, и это был повод начать готовиться к чему-то крайне неприятному, ибо Джека в принципе мало что могло напугать.
- Если бы я знал, что ты меня ищешь, Матц, то я дал бы о себе знать, - голос Джека почти спокоен, в нем лишь едва уловимая нотка напряжения, однако это спокойствие, похоже, не способно обмануть никого из присутствующих.
- Ты отличный лгун, дорогуша, ты всегда им был, - тот, кого Джек назвал Матцем, смеется, но в его смехе нет ни следа веселости, - И почему так официально? Зови меня Мэнни, или хотя бы Манфред, мы все же не чужие друг другу.
- Я так понимаю, Джек, - вмешивается Оуэн с явной иронией в голосе, - это еще один твой бывший…хм… партнер? А ваши браслеты это что-то вроде обручальных колец, я угадал?
- А он сообразительный! - подмигнув ему и Гвен, Матц вновь устремляет взор на Джека, - Правда насчет браслетов немного мимо, хотя… У тебя вообще замечательная команда, Джон мне рассказывал, - Джек непроизвольно стискивает зубы при этих словах, - Они такие милые, забавные, такие непосредственные и уязвимые. Такие… соблазнительные, - Матц плотоядно причмокивает красиво очерченными губами, и от этого звука Гвен передергивает, - И ты очень дорожишь ими, Джек. Дорожишь больше, чем стараешься показать. Я уверен, ты хочешь, чтобы они все остались живы и невредимы.
- Хватит, Дьявол тебя задери! – Джек во мгновение ока сбрасывает маску спокойствия, обнажая всю гамму испытываемых им эмоций, - Где Янто?! Что ты с ним сделал?! Чего ты хочешь?!
Матц цокает языком, укоризненно качает головой.
- Ай-яй-яй, как не стыдно! «Что ты с ним сделал», «чего ты хочешь»! Я скажу тебе, зачем я здесь. Агентство времени распалось, ты ведь в курсе. Надо было чем-то зарабатывать на жизнь, вот я и занимаюсь тем, что разыскиваю талантливых детишек, вроде этой малышки, - кивок головой в сторону Мириам, и Гвен тут же инстинктивно прижимает девочку к себе, стремясь защитить, - Нахожу, создаю условия, при которых их таланты проявляются во всем своем великолепии, а ты ведь понимаешь, что когда у ребенка в жизни все в порядке, дремлющие в нем скрытые силы могут так никогда и не проснуться. Она нужна мне, Джек. И ты отдашь ее мне. Заказчик ждет, я не могу вернуться к нему с пустыми руками. Ты отдашь мне девочку, а я верну тебе твоего сладкого мальчика. Кстати, ничего плохого я ему не сделал. Ничего плохого с точки зрения человеческой эволюции, - Матц вновь смеется, потом, резко оборвав смех, глядит на Джека с уже неприкрытой холодной ненавистью, - А за тобой должок, Джек, ты забыл? Ты должен мне одну человеческую жизнь. Одну человеческую жизнь, которая тебе не безразлична. Даю тебе час, чтобы обдумать мое предложение. Если по истечении этого времени ты не выйдешь на связь – ты знаешь, что я сделаю. Вернее, ты можешь об этом только догадываться.
Гвен с ужасом наблюдает, как дрожат у Джека кончики пальцев, как его взгляд теряет фокусировку и уходит в сторону, подобно клинку более слабого фехтовальщика. Что бы не происходило – Джек умел сохранить твердость в любой ситуации, он всегда был их опорой, неиссякаемым источником душевных сил и оптимизма. А прямо сейчас он выглядел потерянным и уязвимым, и это пугало больше, чем все явные и скрытые опасности.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, ферма Гарольда и Барбары Джонс, 16 октября, 01.10.


- Знаешь, что это такое? – Матц вертит в руках продолговатый изящной формы кинжал длиной в локоть, рукоять и ножны которого причудливо украшены резьбой в виде бледно-голубых цветков.
Янто слабо мотает головой. В просторной гостиной они с Матцем одни, остальные караулят снаружи. Он сидит, прислонившись к стене; запястья связанных рук затекли, он уже почти не ощущает их, действие обезболивающего, что вколол ему Оуэн перед уходом, закончилось, его знобит, а бок болит так, словно под кожу насыпали горячих углей.
- Это древний артефакт, никто не знает, откуда он взялся. Мы с Джеком впервые нашли упоминание о нем в той знаменитой Библиотеке, что занимает целую планету. Мы с ним в то время подхалтуривали, разыскивали разные редкие штуковины и толкали их по сходной цене на черном рынке. Нам удалось отыскать кинжал, но продать его мы не успели, и он остался у меня. Когда Джон рассказал мне о том, что нашего дорогушу Джека теперь невозможно убить, я подумал - это сама Судьба так распорядилась.
- Что ты имеешь в виду? – помимо воли вырывается у Янто.
Матц косится на него с усмешкой, но все же отвечает.
- Это оружие, способное убить Джека, - он глядит прямо в расширенные глаза пленника, наслаждаясь его замешательством, - в организме Джека присутствует неиссякаемый источник жизненной энергии, благодаря которому все клетки его тела могут регенерировать почти мгновенно. А этот клинок выкован из материи, способной поглощать жизненную энергию с огромной скоростью, так что рана, нанесенная им, не сможет сразу затянуться, и Джек умрет. Видишь, как просто?
- Почему ты мне все это рассказываешь? – спрашивает Янто бесстрастно.
- Потому, что когда Джек умрет, у тебя появится возможность выбрать – отправиться следом за ним, или пойти со мной. Подумай над этим.
Янто глядит на него безо всякого выражения; у него закончились силы, и он уже не в состоянии удивляться, возмущаться, или ненавидеть. Произносит невпопад, совсем не то, что Матц ожидает от него услышать.
- Вы с капитаном Хартом одинаковые. Два сексуально озабоченных пупырышка. Вас заботит исключительно удовлетворение собственных потребностей во власти и удовольствиях, и ничего больше. Джек не такой. Он делает полезное дело, он заботится о людях. Обо всех.
- Кого ты хочешь в этом убедить – себя, или меня? – Матц склоняется над ним, легко прикасается губами к его лбу, - да у тебя жар. Черт, это совсем некстати.
Вынимает из сумки небольшую металлическую коробку, звякает ампулами. Янто почти не ощущает укола иглы, но в голове проясняется почти сразу, озноб стихает, а боль отступает, становясь далекой и нестрашной.
- Ну, как - получше?
Эмоции и ощущения возвращаются; Янто удивляется тому, как в какой-то момент разительно изменилось лицо Матца – он стал словно бы выглядеть старше – с него исчезло выражение постоянного самодовольства, морщины стали глубже и заметнее, глаза потускнели. Оно стало похоже… на человеческое.
- За что ты так ненавидишь Джека?
Матц глядит на него со странным выражением, словно раздумывая – стоит ли отвечать. Потом медленно произносит:
- Тогда была большая война. Мы были молоды. Мы сражались и убивали, мы напивались в хлам, мы предавались всевозможным любовным утехам, а потом вновь сражались и убивали. Нам все было нипочем - Вселенная лежала у наших ног, словно мы были Божественными существами, впрочем, мы и считали себя таковыми. Когда в нашем отряде появился Клод, для меня как-то сразу потеряло смысл все то, чем я жил и дышал раньше. Я думал, что с удовольствием бросил бы многочисленных любовников и немногих друзей, войну, азартные игры, оргии, бордели, похмелье… И махнул бы вместе с ним куда-нибудь, куда-нибудь подальше от всего этого. Наш бурный роман закончился довольно плачевно – Клод оказался шпионом. Его разоблачили почти случайно. Его пытали, а затем убили. – Матц молчит секунду, потом выговаривает, будто через силу, - Мой лучший друг сделал это. Мой лучший друг Джек Харкнесс.
Поймав выражение глаз Янто, Матц тихо и издевательски смеется, проводит пальцами по его лицу от виска к подбородку.
- Ты такой сентиментальный, очаровательный поросенок! Мне приятно будет отнять тебя у Джека в качестве платы за то, что я потерял тогда.
- Ты не можешь отнять меня у Джека, потому что я не его собственность. Ты можешь убить меня, или оставить в живых. Но если ты убьешь Джека и оставишь меня в живых, то я приложу все силы, чтобы найти и убить тебя.
- Вот как, - Матц выглядит слегка разочарованным, - значит, моя печальная история тебя не тронула?
- Тронула. И даже больше, чем ты можешь себе представить. Но если Джек поступил так, значит, того требовали обстоятельства, ты же сам говорил, что шла война. Тебе стоит простить его.
- Подумай лучше о себе, - тон Матца звучит резко и отчужденно, - Ты почти ничего не знаешь про Джека, он…, - резкий сигнал на браслете Матца не позволяет ему закончить мысль, - Ну вот, легок на помине!
- Матц, это я, - услышав голос Джека, Матц нажимает невидимую кнопку, и луч голографического проектора гаснет, едва мелькнув, остается лишь звук.
- Какого черта ты делаешь?
- Не держи меня за дурака, Джек! Конечно же, я установил защиту вокруг дома, и мне не хотелось бы, чтобы ты расшифровал мои коды, проникнув ко мне в виде голограммы. Довольно будет того, что ты послушаешь мой чертовски красивый и мелодичный голос.
- Прежде чем о чем-то с тобой договариваться, я должен увидеть Янто и убедиться, что с ним все в порядке.
- Ты его услышишь. Прямо сейчас.
Сгруппировавшись, Янто ждет, пока Матц приблизится. Он знает, что сейчас будет – Матц окажется рядом, а потом резко и неожиданно ударит в какую-нибудь болевую точку, чтобы вырвать у него крик, и чтобы Джек его услышал. Мгновения будто сжимаются в пружину; оттолкнувшись спиной от стены, Янто перекатывается вбок, становится на колени и с силой бьет Матца головой в живот. Пока тот хрипит, согнувшись пополам, толкает плечом под коленки, наваливается сверху, и, оказавшись в зоне досягаемости браслета с включенным передатчиком, кричит что есть сил:
- Джек, у него синий цветок! Будь осторо..., - договорить он не успевает – Матц с выражением ярости на лице отбрасывает его обратно к стене, словно тряпичную куклу, демонстрируя почти нечеловеческую силу, потом, вскочив на ноги, с размаху бьет носком сапога по левому боку. Словно сотни электрических лампочек одновременно вспыхивают в голове у Янто, и почти сразу он проваливается в благословенную темноту и тишину.

[Schnizel]

Селение Торчвуд, ферма Гарольда и Барбары Джонс, 16 октября, 05.25.


- … нет, я серьезно, – откуда-то, словно издалека, Янто слышит раздраженный голос Оуэна и тщетно пытается понять, о чем идет речь. - Если нам и дальше будут сваливаться на голову сонмы твоих бывших любовников, друзей и врагов, то мы должны об этом знать. В прошлый раз едва не погибла Гвен, в это раз Янто. Что будет в следующий раз, можешь предположить?
Джек отвечает что-то, тихо и неразборчиво, а голос Оуэна повышается еще примерно на пол - тона.
- Когда? Когда мы вернемся домой? Я вообще сомневаюсь, что нам удастся вернуться!
- Не будь таким пессимистом, - произносит Гвен, и тут Янто вдруг вспоминает все и сразу, и его пружиной подбрасывает вверх; он распахивает глаза, взгляд не фокусируется, изображение уплывает куда-то вбок, словно испорченная кинопленка, тело совершенно не слушается, и он валится вперед.
- Эй, эй, полегче! – его укладывают обратно; лицо Оуэна на испорченной пленке какое-то перекошенное, но на нем по-прежнему выражение глобального недовольства устройством мироздания, зато Гвен сияет улыбкой, - не дергайся, придурок, у тебя рана открылась. Плюс ты хорошенько приложился башкой о стену, и у тебя сотрясение. Черт, пациенты меня бесят, особенно, такие как ты.
- Что… что произошло?, - Янто не узнает собственного голоса, но сейчас это не имеет для него особого значения, - Вы все целы? Джек…
Лицо Джека почему-то видно четче, чем все остальное. Выражение на нем какое-то странное, совершенно ему не свойственное. Похоже на выражение лица Матца в тот момент, когда он рассказывал о своем возлюбленном. Смесь тревоги, горечи, и какой-то глобальной усталости.
- Мириам удалось обойти их защиту. Не спрашивай как, я сам не знаю. План был таков – пока я заговариваю Матцу зубы по каналу связи, Гвен и Оуэн снимают охрану и проникают внутрь через погреб, а я захожу с парадного подъезда. У нас все получилось.
- Кинжал…?
- Он у меня. Матц и его подельники мертвы, - Джек ободряюще улыбается, легонько сжимает ладонь Янто, - Все закончилось, и как только ты сможешь встать на ноги, мы вернемся домой.
- Джек…
- Да?
- Ты жалеешь о смерти Матца?
Джек молчит, и Янто начинает казаться, что он не станет отвечать.
- Да, – произносит он наконец, - Когда-то мы были очень близки. Это нельзя так просто выкинуть из памяти. Да, мне очень жаль.
Янто знает, что Джек говорит искренне, и ощущает некое странное удовлетворение от его слов. А потом засыпает с этим чувством.

Кинопленка неспешно движется вперед, сменяя кадр за кадром. Янто спит и бодрствует; Мириам читает ему вслух и кормит бульоном; у Оуэна, кажется, роман с их соседкой, а Гвен скучает по Рису, привычной обстановке, и не находит себе места, а потому ест не переставая; Джек то появляется, то исчезает, дважды выходит на связь с Тошико, чтобы удостовериться, что в Кардиффе все спокойно. Они живут в селении уже больше недели, а между тем, дома миновало всего лишь двое суток. Наконец, наступает день, когда они следуют за Мириам по знакомой тропинке через лес; Янто, единственный из всех, идет налегке, опираясь на резной деревянный посох друида - семейную реликвию Джонсов, полученную в подарок от Гарольда.
Вскоре приходится прощаться с Мириам, и Янто отчего-то едва сдерживает слезы, как будто вместе с ней уходит из его жизни нечто глобально важное и значительное. Она легко прикасается губами к его щеке, прядки ее волос щекочут ему шею. Обнимает, шепчет на ухо:
- Как-нибудь, приходи меня навестить. Ты сможешь.
Он отстраняется, некоторое время изучает ее лицо.
- Ты серьезно?
- Ты видел границу между мирами. Это значит, что когда-нибудь ты сможешь пересечь ее самостоятельно.
Когда Мириам делает незаметный шаг в сторону, исчезая из поля их зрения, Янто уже точно знает, что они никогда больше не увидятся. Ощущает на своей руке теплую ладонь Гвен, произносит, глядя перед собой, не поворачивая головы:
- Я уже был взрослым, когда мама рассказала мне, что за четыре года до моего появления на свет, она ждала ребенка. До родов оставалось примерно месяца полтора, но они с отцом попали в аварию. Отделались ушибами, но ребенка она потеряла. Это была девочка. Моя сестра.

[Schnizel]

Эпилог. Кардифф, 19 октября.

День проходит без происшествий; за окном затяжной дождь и туман, в такой день работать не хочется никому, даже Джеку, особенно если срочных дел нет, а текущие можно отложить на потом. Команда уныло слоняется по офису, поглощая кофе в неимоверных количествах и занимаясь пустой болтовней. Как только темнеет, все тихо и быстро рассасываются по домам. Джек уходит последним, ловит такси, называет знакомый адрес. Заскочив в ближайший супермаркет, нагружается несколькими пакетами с едой, переходит дорогу. Поднимается на лифте на четвертый этаж и открывает дверь своим ключом.
- Янто, ты дома?
Расхлябанная фигура, появившаяся в проеме двери, совершенно не похожа на самого аккуратного и подтянутого из сотрудников Торчвуда – осунувшаяся унылая физиономия, темные круги под глазами, взъерошенные волосы, мешковатая майка и спортивные брюки с отвисшими коленками. Джеку отчего-то приятно видеть его даже таким. У Янто, как оказалось, имеется в наличии множество образов, а Джек Харкнесс любит разнообразие. Янто забирает пакеты, уносит на кухню, вскоре оттуда слышится звон посуды и шум льющейся воды. Джек снимает пальто, проходит следом. Разворачивает Янто лицом к себе, целует.
- Ну, как ты?
- Ничего, - отвечает тот, чуть улыбнувшись, - правда, мне до смерти надоели дневные шоу и Интернет, завтра я выхожу на работу.
- Я предельно ясно выразился – ты сидишь дома до конца недели!
- Сегодня я говорил с Оуэном, он сказал, что работа мне не повредит.
Джек хмурится с притворной суровостью.
- Оуэн не умеет обращаться с кофе-машиной, и, чтобы скрыть сей позорный факт, он готов без колебаний нарушить клятву Гиппократа!
Янто смеется на редкость заразительно, заставляя Джека сбросить маску суровости и улыбнуться.
Поужинав, они устраиваются на широкой тахте перед телевизором. Вечер плавно переходит в ночь; мерцание экрана и непрекращающийся шум дождя за окном убаюкивают. Мысли текут в голове Джека неторопливо, будто густая патока. Он думает о том, что жизнь, наполненная исключительно приключениями, начала ему слегка надоедать, и что ему нравятся такие вот тихие вечера не меньше, чем бурные ночи, полные любовных утех, когда, после очередной охоты на долгоносиков, кровь бурлит в жилах, щедро поставляя в мозг адреналин, обостряя все ощущения до предела, доводя до той грани, когда любые, даже самые безумные, фантазии кажутся чем-то естественным и непреложным как воздух, которым дышишь.
- Знаешь, - произносит он раздумчиво, - мы никогда не говорили о наших отношениях. О нас с тобой.
Янто отстраняется, высвобождаясь из кольца рук Джека, поворачивается, глядит, приподняв бровь.
- Или мне кажется, или ты становишься на редкость сентиментальным, Джек?
- Возможно, возможно. Отчего бы мне не стать слегка сентиментальным на старости лет, скажи пожалуйста!
- Ну-у-у…, и что бы ты хотел услышать от меня?
- Хм…, - Джек слегка смущенно передергивает плечами, - не знаю даже. Что-нибудь. Все, что ты об этом думаешь.
- Что ж, я попробую, - Янто садится поудобнее, принимает вид серьезный и глубокомысленный. – Итак – ты, Джек Хартнесс, парень из будущего. Мало того – ты бессмертен, как Горец. Ты прожил уже туеву кучу лет, в твоей жизни было множество людей, которых ты любил, и гораздо больше тех, с которыми ты спал. Ты занят опасной и важной работой, занят двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Что такой человек может предложить своему партнеру? Семейные ужины, поездки на Рождество на горнолыжный курорт, летний отпуск на побережье Средиземного моря? Или возможность состариться вместе и умереть в один день? - Джек смеется, но смех этот невеселый, - Единственное, что ты можешь пообещать своему партнеру – пока он с тобой, ему не будет скучно. Тебе некогда заводить романы на стороне, поэтому выбрать кого-то из команды было вполне логичным и приемлемым решением.
- Да? – Джек еще улыбается, но на душе отчего-то кошки скребут. – А почему именно тебя? Может скажешь, мистер-всезнайка?
- Естественно, методом исключения, - хладнокровно заявляет Янто, - Гвен нужен надежный тыл, поэтому она слишком сильно цепляется за Риса, а тебя это не устраивает, ты не любишь делиться. Тош втихую сохнет по Оуэну, а сам Оуэн абсолютно не интересуется представителями своего пола. Остаюсь я. Тем более, что в самом начале нашего знакомства я практически вешался тебе на шею.
- А твою умную голову никогда не посещала мысль, что я просто запал на тебя, потому что ты в моем вкусе?
Янто изображает комическое изумление.
- Как, разве есть кто-то, кто не в твоем вкусе?!
- Шах и мат, - Джек поднимает руки кверху, усилием воли возвращая на свое лицо улыбку, - ты прав во всем. Ты вскрыл меня, вынул все внутренности и разложил по полочкам. Это было… немного больно.
- Я забыл добавить еще кое-что, - продолжает Янто как ни в чем не бывало, - такое положение вещей меня устраивает, - он глядит в изумленно распахнутые глаза Джека, ощущая некую власть и торжество, правда с оттенком горечи, - Потому что я… я люблю тебя, Джек. И я рад провести рядом с тобой хотя бы малую часть своей жизни.
Янто замолкает; ощущение торжества сменяется опустошенностью, сожалением о своей откровенности, тысячью сомнений и страхов. Он отводит глаза, но Джек берет его за подбородок и насильно ловит его взгляд. Глядит как-то по-новому, словно открывая для себя нечто важное и значительное.
- Ну, тогда я хочу пообещать тебе кое-что, Янто Джонс. Клянусь, что пока ты со мной - тебе не будет скучно!

КОНЕЦ.

[Неправильная богиня]

блин. Как называется-то?

[Schnizel]

Неправильная богиня, э-э-э... Кажется, никак.

[Неправильная богиня]

позоррищще.
ладно, вопрос снимается — нашла на сообществе "Торчвуд 3".

"Дорогу осилит идущий".

[Schnizel]

Неправильная богиня, О_О Это админы. Сказали, что нужно название. А на мой взгляд чересчур пафосно звучит, херня какая-то, я уж и забыл.

[Asia Al-Medham]

Давай немножко повычитываю. Не пригодится здесь - пригодится в другом тексте.

к счастью данные о мутациях среди пациентов не подтвердились, и Джек отпустил его до утра.
к счастью,

Кстати, последнее - это для него работа, или развлечение?
без запятой перед или

костюм, - А потом
Или точка, или А с маленькой буквы.

слушает, - Но
то же самое, и далее по тексту - везде, где ты разбиваешь одно предложение прямой речи авторским комментарием.

А потом, когда во время вскрытия мы обнаружили бы, что она всего лишь ребенок, жалеть было бы уже поздно.
очень много "бы", лучше перефразировать.

Спустя три с половиной часа, Мириам
без зпт

понимает значение такого фактора как дисциплина.
, как дисциплина.

Они сосредоточенно наблюдают как Мириам
, как Мириам

Неожиданно, невысокая фигурка
Два отрицания подряд плохо смотрятся. Замени на внезапно, например.

самое высокое строение это церковь.
Самая высокая точка это мельница.
- это

Значит излучатель там?
Значит,

деревянным столом. Кажется, деревенский завтрак
фонический повтор.

Гораздо больнее, чем когда всаживают пулю в лоб, нож в спину, или дробят кости.
без последней зпт.

за четыре года до моего появления на свет, она ждала ребенка.
без зпт

особенно если срочных дел нет
особенно,

непреложным как воздух, которым дышишь
непреложным, как

Джек Хартнесс,
Какой замечательный гибрид 2 фамилий.)) О чем думал автор, когда писал, а?

По сюжету. Все здорово, только кое-кто "зажал" боевку по освобождению Янты от темпоральных захватчиков.))
И вопрос. Выбор настоящего времени для повествования был намеренный? Уже во втором фике.
Вот так пришла и накритиковала.

[Schnizel]

Все здорово, только кое-кто "зажал" боевку по освобождению Янты от темпоральных захватчиков.))

Asia Al-Medham, угу, Чарли вот тоже это сказал, как прочел, только у меня руки так и не дошли ее дописать и не дошли как следует текст вычитать и тщательней поработать над стилем и пунктуацией.

И вопрос. Выбор настоящего времени для повествования был намеренный? Уже во втором фике.

Какбэ дже уже не во втором, а почти во всех у меня так. Не знаю, так пишется. Фанфики, по крайней мере, так пишутся, а ориджинал не так.

Вот так пришла и накритиковала.

Всегда бы такую критику. А за замечания спасибо, думаю. даже если не возьмусь за этот текст, то в других сгодится.

[Asia Al-Medham]

Schnizel Не за что.
Вообще, в стопитсотый раз хочу сказать, что у тебя очень хороший живой слог.

[Schnizel]

Вообще, в стопитсотый раз хочу сказать, что у тебя очень хороший живой слог.

Asia Al-Medham, это клево, и радостно от тебя слышать. В стопитсотый раз. Вот если бы еще на этом можно было заработать, было бы вообще супер.

[Asia Al-Medham]

Schnizel Ну, заработать на этом у меня, лично, ну вот никак не получается.)) А на фанфикшне, вроде как, еще и запрещено. Хотя, когда я вижу объявления издательств "Присылайте романы по миру Толкина", начинаю в последнем сильно сомневаться.

[Schnizel]

Хотя, когда я вижу объявления издательств "Присылайте романы по миру Толкина", начинаю в последнем сильно сомневаться.

Asia Al-Medham, да, нифига себе. Рашка реально далека от цивилизации и законов о защите авторских прав.