[Schnizel]

Иногда мой моск это какой-то отдельный отрганизм, неподвластный моей воле. Вот например нынче ночью я хотел спать, а мой моск хотел продумывать фик по ЛОМу. Я уговаривал его поспать часов до трех, взывая к его совести и напоминая, что завтра, то бишь, уже сегодня, спозаранку к зубному, но тщетно. Но сегодня я записал кусочек из того, что мой моск так тщательно продумывал. А продумывал он продолжение так скоропостижно закончившегося сериала, в аспекте того, что, собственно, Сэм будет делать дальше, вернувшись в 1973.

МОЕ ПРОШЛОЕ И МОЕ БУДУЩЕЕ.


***
Сигаретный дым слоится клочьями, плывет по залу неторопливо, с достоинством, смешиваясь с голосами и смехом. А Сэм молчит, весь вечер молчит, поглощая пиво, и оно кажется ему горьким, а взгляд его это кусочек металла, который словно магнитом притягивает левый дальний угол. Там за столиком двое - Энни смеется негромко, воркующе, а рука ее соседа деликатно и почти невесомо возлежит на ее коленке, наполовину прикрытой темно-синим сукном модной юбки с небольшими разрезами по бокам, и она даже не пытается отстраниться, по-видимому, ей приятно. А Сэм думает, что с ним она вела себя куда более целомудренно, и внутри разливается горечь, заставляя морщиться. Мужчина наклоняется к ее уху, к завиткам золотисто-каштановых волос, говорит что-то, она слегка запрокидывает голову, будто подставляя горло для укуса, и Сэм, не выдержав, отводит глаза. Нельсон улыбается улыбкой Будды, молча наполняет его опустевшую кружку.
- Это все твоя вина.
Сэм вздрагивает, оборачивается – Джин Хант, собственной персоной, пристроился на соседнем табурете у барной стойки, хотя еще минуту назад он был за карточным столом, и когда, спрашивается, успел.
- Упустил шикарную цыпу, какой придурок! - залпом допив свой виски, Джин грохает стаканом о стойку, наклоняется к Сэму, дыша перегаром, - И когда такое было, чтобы сотрудник убойного отдела трахался с лабораторной крысой, а?
- Он не лабораторная крыса, Джин, - терпеливо, будто ребенку, объясняет Сэм, - он судмедэксперт. Закончил университет. Думаю, им с Энни есть о чем поговорить.
- О, да! – в голосе Ханта неподдельный сарказм.
Сэм утыкается носом в кружку, всем своим видом показывая, что не в настроении нынче разговаривать, но Джин Хант намеков не понимает, поэтому не спешит уходить. В сущности, ведь шеф совершенно прав. Это целиком и полностью его вина, что Энни сейчас с другим. После его, уже осознанного и добровольного, возвращения из будущего они начали встречаться, сходили пару раз в кино, посидели в ресторане, а потом… Потом, наверное, он испугался. Испугался, что если их с Энни отношения превратятся во что-то более серьезное и глубокое, чем дружба с оттенком флирта, то они вмиг обрастут обязательствами, ревностью, планами на будущее и утратят былую легкость и простоту. В частности, планы на будущее вызывали у Сэма больше всего опасений. Первую неделю после своего возвращения в семьдесят третий он пребывал в состоянии постоянной эйфории, от того, что вновь чувствует себя живым и больше не слышит никаких голосов, от твердой уверенности в том, что его место здесь - в паутине проводов, лабиринте зданий и заборов из красного кирпича, в радуге цветов и звуков, в фейерверке ощущений и эмоций. От того, что его, наконец, целиком и полностью, приняли в команду, хотя все знали, кто он и зачем его внедрили в отдел, и Энни смотрела на него сияющими, влюбленными глазами, заставляя что-то внутри сладко сжиматься. Но потом его все чаще стали посещать мысли о собственном неопределенном статусе и еще более неопределенном будущем. Кто он здесь? Сэм Тайлер, или Сэм Уильямс? Нынешнему Сэму Тайлеру четыре года, он живет с матерью на юго-западной окраине Манчестера, его отец подозревается в нескольких тяжких преступлениях и находится в розыске. Про Сэма Уильямса он знал только то, что в возрасте двенадцати лет тот попал в автобусную аварию и потерял родителей. Но у него наверняка были друзья, родственники, сослуживцы, возможно любимая девушка, а еще какие-то привычки и хобби, словом, все то, из чего обычно состоит человеческая жизнь. Это более чем слегка пугало и вызывало тоскливое предчувствие неких грядущих неприятных событий. И вот, наступил момент, когда он сказал Энни, что хотел бы остаться ее другом. Потому что у их отношений нет будущего, так он сказал. Жалкий лепет. Он знал, что делает ей больно, но, возможно, если он окажется вырванным из этого мира так же неожиданно и жестоко, как был в него заброшен, и к тому времени они с Энни будут гораздо более близки, чем сейчас, ей будет еще больнее. Он выбрал меньшее из двух зол, так он повторял себе неоднократно, но внутри все равно сидело липкое и тошнотворное ощущение предательства. А потом, довольно скоро, появился этот парень, Кайл, кажется. Они с Энни почти сразу нашли общий язык, и было видно, что они подходят друг другу, будто ладно пригнанная перчатка к руке.
- … Тайлер, ты меня слушаешь, или нет?!
Сэм несколько секунд невидяще глядит на шефа, потом встряхивается, мотает головой.
- Извини, я задумался. Так о чем ты говорил?
- Задумался он, - бурчит Джин, смакуя очередную порцию виски, - ты в последнее время чертовски рассеянный. Как давно ты трахался с кем-нибудь?
- Что? – Сэм секунду недоуменно морщит лоб, потом до него доходит смысл вопроса.
Еще некоторое время назад он непременно возмутился бы, и прочел бы шефу длинную лекцию о личном пространстве и рамках поведения, но, поработав некоторое время с Хантом, он понял, что Джин Хант и чувство такта вещи несовместимые.
- А тебе-то что? – как он ни старается, его тон звучит несколько взвинчено.
- Как это что?! Долгое воздержание скверно сказывается на умственных способностях, а твои мозги, Тайлер – это единственная стоящая в тебе вещь, без них ты бесполезен! Так что я настоятельно советую тебе в самое ближайшее время обзавестись подружкой, или снять шлюху на худой конец. Считай это приказом.
Сэм приподнимает бровь, и, уже в который раз со дня знакомства с Хантом, не знает – возмущаться ему, или смеяться.
- Ты советуешь мне переспать с проституткой? А как же моральный облик инспектора полиции?
- Да насрать мне на твой моральный облик! - Джин щелкает зажигалкой, с наслаждением затягивается и выпускает дым Сэму в лицо, - Единственная вещь, которая меня волнует – эффективная работа моего отдела. А для этого мне нужно, чтобы ты быстро соображал. Так что если ты проигнорируешь мой приказ, я заявлюсь к тебе в одну из ближайших ночей и выебу тебя лично!
Поперхнувшись пивом, Сэм начинает судорожно кашлять; Джин от души хлопает его между лопаток, окончательно сбивая дыхание. Кое-как отдышавшись, Сэм некоторое время глядит на шефа, не в силах переварить услышанное. В голове у него вертится фраза, насчет того, что многие агрессивные гомофобы в итоге оказываются латентными гомосексуалистами, но, понимая, что Джин сделает из него отбивную раньше, чем он успеет закончить эту мысль, сдерживает свой порыв. Хант выглядит как обычно – то бишь, у него вид человека, считающего себя центром Вселенной, а свое слово Истиной в последней инстанции. Сэм не знает, что сказать, и произносит первое, что приходит ему в голову:
- И часто ты проделываешь с подчиненными нечто подобное?
- По мере необходимости, - не моргнув глазом, отвечает Хант, и непонятно – то ли он шутит, то ли говорит всерьез. Он, похоже, ничуть не сомневается в исключительно воспитательном аспекте данного акта, а у Сэма поневоле розовеют уши, и он начинает ощущать себя ребенком, заблудившимся в лесу.
- Мне пора, - мямлит он, кладет рядом с кружкой башенку из монет и направляется к выходу.
Взгляд шефа ощутимо упирается в спину, и Сэм поневоле ежится.
- Не забудь то, что я тебе сказал, Глэдис, - громко произносит Хант; Рэй, сидящий за карточным столом, бубнит что-то неразборчиво, очевидно какую-то очередную сомнительную остроту, и взрыв хохота провожает Сэма до самой двери.
На улице сыро; мелкая дождевая морось вмиг пропитывает волосы и одежду, оседает на коже тонкой пленкой. Сэм выпускает в пропитанный влагой воздух струйку пара изо рта, плотнее запахивает куртку и ныряет в лабиринт узких улочек. Сказанное Хантом не выходит из головы, хотя это, конечно же, просто пьяный бред. Но до этого Сэму не раз приходили в голову подобные мысли, особенно когда Джин называл его разными женскими именами, а еще он думал о том, что он и Хант словно два петуха в одном курятнике, и это вредит работе, и что Хант тоже ощущает нечто подобное, поэтому все время пытается его под себя подмять, и еще много всякого в том же духе. Сказанное шефом сегодня наверняка, ни что иное, как сублимация собственного лидерства в такую вот чисто животную форму. Хант ведь не изучал психологию, у него все это на уровне инстинктов. Так что не стоит воспринимать всерьез его слова.
Дома Сэм снимает куртку, ботинки и падает лицом в подушку, успев лишь подумать о том, что хорошо бы умыться, почистить зубы и одеть пижаму. Сон принимает его, будто вязкий сугроб, принося лишь нечеткие, размытые образы и чувство тревоги.
АПД в комментах, но текст сырой, пока так повыкидываю, потом буду править.

АПД2 Писать фик времени нету, но очень хочется. Поэтому я написал еще кусочек. Сырой правда, править буду когда все закончу.

Усе, я его дописал, слава Яйцам. Подправил кое-что, по мелочам, придумал название.

запись создана: 07.03.2009 в 15:15

@темы: Чукча как писатель

Comments

[Schnizel]

***
-… это мы на пикнике, с нами Лэнни и его жена Ребекка, - поймав отстраненно – недоумевающий взгляд Сэма, устремленный на рассыпанный по столу ворох фотографий, Питер тут же поясняет, - Лэнни это сержант Бронкс, - но Сэму ни о чем не говорят ни имя, ни фамилия широкоплечего курчавого парня на снимке. Он видит себя рядом с совершенно незнакомыми людьми, вернее, он видит Сэма Уильямса, но сейчас он и есть Сэм Уильямс, и это довольно сложно осознать и переварить.
Он сидит за столиком в полупустом кафе на Браун-стрит, а напротив расположился незнакомый парень, вернее, уже вроде как знакомый, он ведь назвал Сэму свое имя - Питер Холидей. Этот самый Питер Холидей глядит сейчас на Сэма с напряженным и каким-то страдальческим ожиданием, а глаза у него темно-карие, бархатистые от тени длинных ресниц, взгляд ясный, открытый, взгляд человека доброго и честного. И Сэму не по себе от этого взгляда, ему не хочется делать больно хорошему парню, который явно очень сильно переживает и очень надеется, что его друг о нем вспомнит. Он рассеянно ворошит снимки, в пол-уха слушает рассказы Питера о людях, которые на них изображены. Слегка вздрагивает, увидев на одной из фотографий Фрэнка Моргана. Ну да, Гайд… Тот самый мифический Гайд, о котором все говорят, но почти никто не знает о нем ничего конкретного. Вот он, как на ладони. С виду обычные полицейские, такие же, как те, которые работают в убойном отделе. И одна фотография удивительно похожа на тот снимок, что стоит на столе у Ханта – групповой портрет всего отдела, а в центре, конечно же, сам шеф. И Фрэнк Морган на ней даже стоит в точности как Джин Хант – скрестив руки на груди и слегка выпятив подбородок. Поза начальника, лидера, вожака стаи. Сделав над собой усилие, Сэм поднимает глаза от снимков, ловит выжидающий взгляд Питера. Ему сложно говорить, поэтому он просто едва заметно качает головой. Тот морщится, будто от зубной боли, нервным движением сует руку во внутренний карман пиджака, и отдергивает ее, словно обжегшись.
- Ч-черт! Все время лезу за сигаретами, забываю, что уже неделю как бросил, - смущенно глянув на Сэма, Питер вдруг улыбается, и Сэм неожиданно и очень ясно понимает, почему он дружил с этим парнем, вернее, почему Сэм Уильямс дружил с ним. Его, всегда немного замкнутого и склонного к постоянному анализу себя самого и окружающих, с детства тянуло к людям открытым, простым и ясным.
- Я хотел спросить..., - помявшись и допив остывший кофе из чашки, Сэм вновь заставляет себя посмотреть в глаза Питеру, - Здесь на фото только друзья и коллеги. А… у меня была девушка? Невеста, или просто подружка? Ты… наверняка должен об этом знать.- Он замолкает и ждет ответа как приговора суда – с потными ладонями и нервно колотящимся сердцем.
Питер неожиданно отводит глаза, вновь тянется к внутреннему карману куртки, достает сигаретную пачку с одной-единственной сигаретой; его пальцы слегка дрожат, когда он закуривает.
- Вот ведь, - он хмыкает невесело, - хранил для подобного случая. Я скажу тебе кое-что. Не знаю, как ты к этому отнесешься, но я должен тебе это сказать, потому что сейчас необходимо сделать все, чтобы вернуть тебе память, остальное не имеет значения.
После такого вступления вихри мыслей и предположений проносятся в голове у Сэма, и волнение нарастает снежным комом, рождая внутри обморочную пустоту, будто перед прыжком в пропасть. Питер мнется некоторое время, не зная как начать, потом, наконец, произносит, кашлянув.
- Три года назад была вечеринка. У Лэнни родился сын, первенец, весь отдел гулял по этому поводу. Я сильно перебрал тогда, и ты повез меня домой. Мы приехали ко мне, упали на диван, ты ведь тоже не особенно твердо держался на ногах…, - Питер жадно затягивается, стряхивает пепел с сигареты, и Сэму кажется, что все эти манипуляции нужны ему лишь для того, чтобы периодически отводить глаза, потому что смотреть на собеседника ему в данный момент мучительно, - … В ту ночь мы с тобой… впервые были близки. Ну, ты понимаешь. По пьяному делу чего только не бывает, – Сэм замирает, невидяще глядя на Питера. Кровь тяжко пульсирует в висках, голова становится пустой и гулкой, лишь какие-то неясные мысли расползаются рваными клочьями по обочине сознания, - До этого я с некоторых пор смотрел на тебя не совсем как на друга, да и ты тоже, как мне казалось, - Питер начинает говорить быстрее, слегка заикаясь, как будто ему не терпится поскорее закончить свой рассказ, - Ну, мы оба этого хотели, понимаешь? Потом это случалось еще… несколько раз, - произносит он с некоторым усилием. Я понимаю, это необычно и шокирует, но, Сэм, - он неожиданно накрывает руку Сэма своей ладонью, - я просто хочу, чтобы ты все вспомнил! Напрягись, малыш!
Сэм переводит взгляд от лица Питера к его руке, лежащей поверх его собственной. Прислушивается к себе, пытаясь отыскать внутри себя какие-нибудь неведомые ранее ощущения, но не находит ничего. Ни отвращения к себе, или Питеру, ни чего-либо, что хотя бы отдаленно напоминало сексуальное влечение. Ничего. Абсолютно ничего. Лишь какой-то холодный, отстраненный интерес к такому вот повороту событий. Он произносит совершенно ровным, ничего не выражающим тоном нечто явно неожиданное для Питера.
- У нас с тобой ведь был не просто дружеский перепих, верно? Что-то большее. Но все уже закончилось к тому моменту, как меня отправили на задание. Я прав?
Вздрогнув, тот отдергивает руку, гладит на Сэма с некоторым смятением.
- Откуда ты…, - а потом с радостной надеждой и болезненной дрожью в голосе, - Ты вспомнил? Сэмми, ты вспомнил?
- Нет.
От холодного «нет» глаза Питера гаснут, и он, словно бы, съеживается.
- Я догадался. Ты пришел ко мне не потому, что любишь меня, и даже не потому, что испытываешь ко мне дружеские чувства, Пит, - Сэм говорит все таким же лишенным эмоций тоном, слова рождаются словно бы сами по себе, без участия его воли и разума, - Ты пришел ко мне сегодня, движимый угрызениями совести. Потому что сперва мы, по твоей инициативе, стали любовниками, а потом ты испугался. Испугался, что узнают коллеги и начальство, а еще родители, соседи и кто угодно. Ты предложил мне остаться друзьями, верно? Ты сказал мне об этом в тот самый день, когда меня отправили в убойный отдел под именем Сэма Тайлера. И тогда я попал в аварию. Возможно из-за того, что ты мне тогда сказал, - Питер сидит, съежившись на стуле, будто пытаясь уменьшиться; его пальцы, что держат сигарету, обмякли, и пепел сыпется ему на рукав, но он этого не замечает. – Посмотри на меня, Питер, - тот с усилием поднимает голову, - Я ничего этого не помню. Я не помню, что именно ты сказал мне тогда. И не хочу вспоминать. И у меня нет никакого желания впредь видеться с тобой, или с кем-либо из бывших коллег. Без обид. У меня теперь другая жизнь. Я теперь другой.
Поднявшись, Сэм натягивает пиджак и идет к выходу. Слышит за спиной звук, похожий на всхлип, и видит краем глаза, как Питер Холидей прячет лицо в ладонях, опираясь локтями о край стола.

[Schnizel]

***

Утром Сэм просыпается за час до звонка будильника, просыпается сразу, мгновенно, без обычной полусонной одури. Долго лежит, задумчиво разглядывая извилистую трещину на потолке возле лампы. Голова с утра ясная и свежая, и мысли все те же, что были вчера после разговора с Питером. Кажется, то был момент истины – он получил ответы практически на все мучившие его в последнее время вопросы, и узнал нечто такое, чего он никак не мог предположить. А еще он неожиданно обнаружил в себе талант видеть насквозь вещи и людей вокруг, знать что-то, чего он знать не должен, но что, вероятно, знал его двойник, Сэм Уильямс. За последнее время с ним случилось столько всего странного и необычного, что пора бы уже привыкнуть к подобного рода вещам. Кажется, то, что он сказал вчера Питеру, прозвучало как осуждение. Но, в конце концов, парня можно понять – на дворе семидесятые, терпимость по отношению к сексуальным меньшинствам практически равна нулю, и если бы связь между ним и Сэмом Уильямсом выплыла наружу, это уничтожило бы их карьеру, исковеркало бы жизни и даже подвергло бы их серьезной опасности. Хотя, вряд ли что-то может быть хуже позора разоблачения в данной ситуации. Поймав себя на мысли, что он готов думать о чем угодно, кроме как о том факте, что у него, то бишь, у его двойника была любовная связь с мужчиной, Сэм досадливо морщится. Пора, наконец, прекращать праздновать труса и признаться самому себе, что между ним и его двойником очень много общего, и что такое могло случиться с ним самим при определенных обстоятельствах. И принять это как данность. Это чертовски сложно, и вряд ли голоса из будущего подскажут ему что-то дельное на этот счет. Да и не нужны они ему. Теперь не нужны. Он сделал свой выбор. И да, кстати - сегодня у Джина Ханта день рождения, и ребята приготовили ему сюрприз. Судя по всему, рабочий день сегодня закончится раньше обычного, и плавно перейдет в грандиозную попойку. Вот и славно. Ему не помешает выпить и расслабиться. А если честно, сегодня Сэм совсем даже не прочь напиться в хлам.

- Тайлер! – голос Ханта настигает его уже в коридоре, - Где, черт тебя дери, результаты баллистической экспертизы?!
Сэм оборачивается, встречается глазами с шефом, думая про себя, что если есть в этом мире вещи столь же неизменные, как восход солнца по утрам, то это Джин Хант.
- Крис забрал их вчера вечером.
- Крис клянется и божится, что в глаза их не видел. Найди их немедленно!
Хант проходит мимо, чувствительно задев его плечом, а Сэм, потирая ушибленный локоть, почему-то не может удержаться от улыбки, потому что теперь, когда Хант приложил столько усилий для того, чтобы оставить его в отделе, хотя легко мог от него избавится, постоянные попытки шефа его задеть, как словесно, так и физически, кажутся ему сущим ребячеством.
В отделе царит обычная утренняя суета; к запаху кофе и табака примешивается едва ощутимый аромат крысиной отравы – после того, как несколько папок с текущими документами оказались подпорченными грызунами, Филлис серьезно взялась за истребление вредителей. Крис и Рэй, основные организаторы грядущей вечеринки, периодически виснут на телефонах, пока шеф покидает отдел по разным надобностям; на их физиономиях написана вселенски глубокая озабоченность. Энни, появившаяся из кабинета Ханта с небольшой стопкой грязной посуды, кивает Сэму в знак приветствия, а на лице ее мелькает бледная тень той самой улыбки, которая раньше предназначалась только ему, и внутри у Сэма слабо трепыхается надежда на то, что когда-нибудь между ними вновь воцарится доверие и дружба. День пролетает быстро и бестолково – перебрав на своем столе все папки, Сэм так и не находит искомого документа и, отказавшись от мысли послать Криса за дубликатом, отправляется сам. Темноглазая Кити Бартон, что служит в отделе экспертизы, мило ему улыбается и охотно соглашается подготовить дубликат. Сэм просит ее поднять запись в журнале, и, увидев там фамилию Криса, который расписался за оригинал документа, чертыхается про себя и дает себе слово устроить завтра констеблю Скелтону хорошую головомойку. Сегодня не хочется портить парню предстоящий праздник.
Вечером прокуренный и заваленный бумагами офис расцветает надувными шарами и гирляндами; откупориваются многочисленные бутылки, и изрядно подобревший и размякший Джин Хант охотно чокается с коллегами и со всеми, кто заходит в отдел его поздравить. Вечеринка взрывается калейдоскопом тостов, анекдотов, громовыми раскатами хохота, а ближе к ночи нестройным хором голосов, горланящих “Can’t take my eyes off you”; Крис то пускается в пляс, то периодически выбегает проблеваться, Рэй уговаривает Энни с ним потанцевать, а Филлис, под общий хохот, подхватывает его под руку, вытаскивает на середину зала и кружит с ним в танце, кокетливо сообщая, что Рэй очень сильно напоминает ей покойного мужа. Сэму и раньше неоднократно случалось пить в этой компании, но теперь все совсем по-другому – впервые он чувствует себя здесь равным среди равных, впервые он по-настоящему расслаблен, а все его тревоги и страхи окутаны пеленой алкоголя и надежно спрятаны глубоко внутри, так, чтобы совершенно его не беспокоить. Он шутит, хохочет наравне со всеми, пьет, почти совсем себя не контролируя. Результаты сказываются довольно быстро – уже к середине вечеринки мир вокруг уплывает то в одну, то в другую сторону, у него слегка двоится в глазах, и это кажется ему чертовски забавным, как и плоские шутки Рэя, которые он в трезвом виде абсолютно не переваривает. Сэм утирает выступившие на глазах слезы смеха, от души хлопает Рэя по плечу, потом они пьют на брудершафт… Какой-то отрезок времени выпадает из памяти, а в следующий момент Крис, почти рыдая у него на плече, рассказывает ему, какой Сэм хороший человек, как многому он его научил, и как Крис ему благодарен… Снова провал в памяти, следом Сэм видит свои собственные скрюченные пальцы, судорожно впившиеся в обод унитаза. Он стоит на коленях в кабинке туалета, его выворачивает наизнанку, снова и снова, а потом, наконец, наступает облегчение. Шатаясь, он бредет к умывальнику, долго плещет в лицо холодной водой, полоскает рот, стремясь избавиться от отвратительного кислого привкуса. Утирается бумажным полотенцем и, подняв голову, видит в зеркале свою слегка опухшую физиономию, а над ней и чуть сзади маячит физиономия Джина Ханта. Вздрогнув от неожиданности, Сэм оборачивается и оказывается с Джином нос к носу. Судя по всему, тот находился рядом уже некоторое время.
- Что… что-то случилось?
Кровь Ханта это наполовину виски, так что зачастую сложно определить степень его опьянения. Сейчас его глаза с сосредоточенностью сомнамбулы фокусируются на сэмовой помятой физиономии, взгляд у него чертовски странный – он не мягкий, но не угрожающий, а словно выжидающий. Сэм уже несколько раз ловил обращенный на него похожий взгляд, но точно не смог бы сказать, что именно он означает. Вместо ответа Джин вдруг неуловимо мягким, но очень быстрым движением прижимает его к стене и, перехватив оба его запястья одной рукой, припечатывает их у Сэма над головой. Сэм еще пьян – он очистил желудок, но алкоголь, уже попавший в кровь, никуда не делся, поэтому его реакция на действия шефа не совсем адекватна – он с досадой думает, что сейчас состоится очередная короткая беседа на тему уважения к начальству и беспрекословного выполнения приказов, которая закончится парочкой тычков в чувствительные места, но сопротивляться ему почему-то не хочется. Да и смысла нет, если честно – в драке он может потягаться с Джином за счет ловкости и быстроты, но в таком положении его ловкость и быстрота бесполезны, а превосходство Джина в весе и физической силе подавляющи. Мало того – Сэм испытывает какое-то странное извращенное удовольствие от своего нынешнего беспомощного положения. Это удовольствие растет с каждой секундой, и Сэм слишком поздно осознает его природу, а когда осознает, то обморочная легкость внизу живота сменяется недвусмысленным болезненным напряжением в паху, в штанах становится тесно, и его накрывает холодная волна ужаса, почти прогнав опьянение, при мысли, что стоящий к нему вплотную Джин может это почувствовать. А Джина, судя по всему, реакция Сэма ничуть не удивляет, потому что он придвигается ближе, слегка прижимая коленом выпуклость на его штанах, прерывисто дышит, обжигая его ноздри убойной смесью ароматов табака и перегара, сосредоточенно глядит прямо в глаза, и Сэм вмиг ощущает себя бабочкой, наколотой на булавку, будучи не в состоянии даже трепыхнуться. Свободной рукой Хант расстегивает его штаны, а потом свои, и Сэм забывает дышать, когда шероховатая ладонь шефа мягко, но настойчиво обхватывает его болезненно напряженную плоть. Ему страшно опустить глаза и посмотреть вниз, а когда он делает это, то видит, что Джин возбужден не меньше, чем он сам. Сэм уже даже не замечает, что его руки свободны, а пальцы левой судорожно сминают плотную ткань серого пиджака Ханта; они двигаются в едином ритме, вжимаясь друг в друга, помогая себе руками, а мир вокруг плывет и тает в облаке алкогольных паров, запаха одеколона, табака и разгоряченных тел, кружит белесым маревом, накатывает волной, а потом раскалывается на куски, взорвавшись ослепительной вспышкой.
Некоторое время спустя Сэм сидит, привалившись спиной к стене, и отстраненно наблюдает, как Джин вытирает салфеткой запачканную ладонь. Запрокинув голову, упирается затылком о прохладный кафель, позволяя себе потихоньку уплыть во что-то среднее между сном и беспамятством. Его последняя связная мысль о том, что после вечеринок в отделе кто-то всегда остается до утра валяться под столом, так что если его найдут заснувшего в сортире, это никому не покажется чем-то из ряда вон выходящим.

[Schnizel]

***

- … вот здесь, - палец Сэма упирается в очерченную красным точку на разложенной по столу план – схеме текстильной фабрики, - склад неликвидов. Когда хозяева объявили себя банкротами, а фабрику закрыли, то всю готовую продукцию пустили с молотка для уплаты долгов. А то, что продать нереально – брак и разного рода отходы, осталось пылиться на этом складе, – Сэм поднимает глаза на шефа и вдохновленный явной заинтересованностью на его лице, которую Хант пытается спрятать за маской равнодушия и скепсиса, продолжает, - Здание фабрики, склады и вся территория пока еще юридически являются собственностью хозяев, все это охраняют их люди. Представь, если Бренниган явился к ним и предложил кругленькую сумму за аренду склада, какой это для них соблазн. Фабрика закрыта, людей там нет, ящики с оружием легко спрятать среди всякого хлама. Я был там вчера – в охране работают серьезные ребята, меня даже близко не подпустили к складам, несмотря на значок.
- Значит, у тебя есть план, умник, как проникнуть на фабрику? – Хант опирается о край стола, вертя в другой руке незажженную сигарету, - Может, поделишься?
Сэм улыбается уголком рта.
- Разумеется, у меня есть план. И для его выполнения нам понадобиться Энни.

- … говорю же вам, мисс, я не могу вас впустить! Пожарный инспектор был у нас в конце прошлого месяца! – сиплый голос пожилого сутулого сторожа срывается на кашель, и он вмиг покрывается красными пятнами, но все равно продолжает сипеть нечто нечленораздельное, тыча с нос Энни какие-то бумаги. Та кивает, успокаивающе улыбается, пытаясь сгладить напряжение и дать возможность старику отдышаться.
- Ну, и где твои серьезные ребята в охране? – с издевкой произносит Хант, повернувшись к Сэму вполоборота. Из машины, припаркованной на противоположной стороне улицы, хорошо видны фабричные ворота, покрытые облупившейся голубой краской, и вся прилегающая к ним территория.
- Погоди, это всего лишь ширма. Вчера меня тоже сперва встретил старик, а потом уже появились они.
Джин отворачивается, буркнув что-то себе под нос, и продолжает наблюдать, а взгляд Сэма, помимо его воли, упирается в слегка взъерошенный затылок шефа и торчащий из-под копны волос кончик уха, и, помотав головой, он пытается выбросить из головы воспоминания об именинах Ханта, которые с размахом отмечались неделю назад. С того момента, как Сэм проснулся на следующее утро в собственной постели, ни он, ни Джин не вспоминали вслух о том вечере. У Сэма не было ни малейшего желания начинать разговор об этом, он ведь знал, что ответит Джин на вопрос «зачем?» - приспичило спустить, а Сэм подвернулся под руку, или, что сексуальное напряжение вредит работе и необходимо его периодически сбрасывать и бла-бла-бла. Что он еще может ответить Джин Хант на подобный вопрос?
- Гляди-ка! – Джин неожиданно толкает его под ребра, показывая на двух крепких мужчин, появившихся из двери помещения для охраны, - Это они?
- Точно. Нам пора.
- Погоди, - вынув из бардачка револьвер, Джин засовывает его себе за пояс, другой протягивает Сэму.
- Думаешь, стоит? – тот вопросительно глядит на шефа.
- Если ты прав, то они нам могут понадобиться.
Выскользнув из машины, они, пригибаясь, бегут к ограде, пока Энни продолжает отвлекать внимание охранников; Сэм ловко взлетает наверх, цепляясь за почти невидимые выступы, протягивает руку Джину, который хватается за нее, буквально наступив на горло собственной гордости, судя по выражению его лица. С тем же самым выражением Хант следует за Сэмом, который, держа в голове план-схему, уверенно ведет его сквозь лабиринты полуразрушенных цехов, заброшенных складских помещений и мусорных свалок. Оказавшись у нужного им склада, похожего на длинный серый барак, Сэм, оглянувшись по сторонам, дергает входную дверь, и та на удивление легко поддается, впуская незваных гостей в пропахший плесенью и мышами полумрак просторного помещения, в беспорядке заставленного ящиками и коробками примерно на четверть. Подобрав с пола проржавевшую полоску металла неизвестного происхождения, Хант тут же начинает вскрывать все подряд ящики, один за другим, игнорируя просьбы Сэма вести себя потише. Поняв, что уговоры бесполезны, Сэм неторопливо и тщательно обследует каждый отсек склада, пока не обнаруживает в самом дальнем и темном углу за мешками с мусором штук пятнадцать деревянных ящиков с наполовину стертым клеймом оружейной фабрики Энфилда.
- Джин, я нашел их!
Стремительные шаги Ханта гулким эхом отдаются в полупустом пространстве, затихают; Джин появляется из-за нагромождений мусора, и его светлая шевелюра словно бы вспыхивает золотым ореолом, освещенная солнечным лучом из узенького окошка под самым потолком. Он открывает рот, но не успевает ничего сказать – Сэм слышит тихий скрип дверных петель незамеченного ими запасного выхода у себя за спиной, видит расширившиеся глаза Ханта и как тот судорожно рвет револьвер из-за пояса. Выстрел звучит сухо и резко, будто щелчок хлыста; Сэм ощущает толчок в спину, машинально опирается рукой на один из ящиков. Внутри словно бы разгорается тлеющий уголек, посылая по нервным окончаниям волны боли, ноги подкашиваются, и Сэм медленно оседает на пол. Видит, как Джин целится в кого-то за его спиной, стреляет – раз, другой, третий. Шаги нескольких бегущих людей разносятся дробью по складу; немеющими пальцами Сэм достает свой револьвер, взводит курок. В глазах темнеет, но, несмотря на это, первый попавший в поле его зрения человек падает, выронив ружье, а второй хватается за простреленное плечо и, поскуливая, отползает куда-то вбок.
Мир вокруг темнеет, угасая, оставляя холодное оцепенение и горячий уголек внутри, словно бы перекатывающийся от малейшего шевеления; выстрелы и крики сливаются в смутный гул, который постепенно перерастает в музыку. Сэм узнает эту песню.
It’s a god-awful small affair
To the girl with the mousy hair
But her mother is yelling "No"
And her daddy has told her to go…
И он шепчет, сглатывая комок в горле с солоноватым привкусом крови:
- … не надо! Не отправляйте меня обратно!
But her friends are nowhere to be seen
Now she walks through her sunken dream…
- Пожалуйста, не надо!
To the seats with the clearest view
And she’s hooked to the silver screen
But the film is a saddening bore
For she’s lived it ten times or more
She could spit in the eyes of fools
As they ask her to focus on
Sailors fighting in the dance hall
Oh man! Look at those cavemen go
It’s the freakiest show
Take a look at the Lawman
Beating up the wrong guy
Oh man! Wonder if he’ll ever know
He’s in the best selling show
Is there life on Mars?...
Сэм плачет, слезы текут по его лицу.
- Я не хочу! Не хочу уходить…!
- Ну, так и не уходи!
Холодное оцепенение отступает, и Сэм вдруг обнаруживает что сидит, прислонившись спиной к груди Ханта, именно поэтому ему теперь тепло. Джин горячий как печка, он обнимает Сэма; его сердце колотится в ускоренном ритме, а его неповторимый и неистребимый запах – смесь ароматов табака, алкоголя и одеколона после бритья, к которому в данный момент примешивается ощутимый привкус пороха, действует как глоток адреналина.
- Тайлер, у тебя вечно какие-нибудь заморочки, - ворчит Хант у Сэма над ухом, - И не вздумай снова меня бросить, сукин ты сын, ты мне нужен, черт тебя дери…!
Музыка отдаляется, затихая, она уже едва слышна:
It’s on America's tortured brow
That Mickey Mouse has grown up a cow
Now the workers have struck for fame
‘Cause Lennon’s on sale again
See the mice in their million hordes…
- … ты слушаешь меня, или нет?! Давай, дыши! Вместе со мной! Вдох-выдох! Ну же! Давай, Сэмми-бой!
И Сэм послушно дышит. Вдох-выдох, вдох-выдох… Нет, он совершенно не собирается умирать. Нет никаких голосов из две тысячи шестого, нет воспоминаний о другой жизни, нет ничего лишнего. Есть только он и Джин Хант. Он откуда-то знает свое будущее. Он знает, что в следующий раз откроет глаза уже в госпитале, а у его кровати будет сидеть Энни, с большим куском яблочного пирога, завернутым в вышитую салфетку. И они проговорят долго и душевно, как в старые, добрые времена, пока сердитая пожилая медсестра не войдет в палату и не скажет, что время посещений уже давно закончилось. А спустя месяц после его выздоровления, они с Хантом вместе выйдут из бара, и Джин, в своем репертуаре, толкнув его к стене в темном переулке, грубо и неловко прижмется губами к его губам, и Сэм ответит на поцелуй. А потом они поедут к нему, но не туда, где он нынче обитает, на другую квартиру. Туда, где будут бледно-голубые обои с рисунком из незабудок, бархатный торшер с бахромой и удобная широкая кровать. И у него даже мысли не возникнет о том, что у их отношений нет будущего. Потому что он оставил будущее позади и не намерен к нему возвращаться.

КОНЕЦ.

[Илэра]

Schnizel Я даже передать не могу, как мне нравится этот фик
Английский фэндом нервно курит в сторонке)

[Даниловъ]

*тихо плющится* Ыааа~
Это прямо мой кинк, очень-очень точно. Дадада, раненный Сэмми-бой. Блин, как же классно.) *растекся вязкой жидкостью по поверхностям*

[Меррит]

Прекрасный фик, просто изумительный

[Gally]

Чудесно! Длинный фик с детективной линией, с разными деталями из мира (меня почему-то отдельно порадовала миссис Хаскинс ), персонажи в характере, ОТП прекрасен. Понравилось про Сэма Уильямса.

[torchinca]

замечательное произведение. просто супер. все объемно и очень увлекательно.
честно говоря, в сериале Хант меня не особо торкнул. а здесь - зацепил))
спасибо.

[tokyo]

Класс!! Спасибо, что все же дописал этот фик ))

[Regis]

Спасибо!!!

[Evil!Penny]

Спасибо! ))) Фик просто замечательный! Очень понравился, очень! И детективный сюжет хорош, и Сэм здесь совершенно потрясающий, и Хант очень в характере, в общем слов нет, до чего же здорово получилось! ))) Спасибо огромное!!!

[Schnizel]

Вау! Купаюсь в лучах славы.

Илэра, Даниловъ, Александр Меррит, Gally, torchinca, tokyo, Regis, pentelina, люди, слов нет, как вы меня порадовали.

[LoryN]

Schnizel, прочел-проникся-подрочил
Правда, очень здорово.
Какая они примечательная парочка.
Сразу верится, что именно так все и начиналось.
Да, Сэм совершенно трогательный и рефлексирующий, а Хант - отважный и немного гадкый.
Замечательная история на ночь. Спасибо!

[Schnizel]

loryn, главное - подрочить не забыл. Спокойной ночи, мой капитан.